Глава третья

ЛОБАСТИКИ

У меня есть мысль, и я её думаю.

                                                   Пупырь Великий.

В то время, пока Трюша и Бормоглотик убегали от реакторных карликов, в осыпавшемся подвале книгохранилища районной библиотеки лобастики собирались ужинать. 

Они притащили несколько старых книг и кипу газет и принялись их делить. Лобастиков, живших в этом подвале, звали: Умник, Хорошист, Бубнилка и Отелло.

Умник был самый старший и главный лобастик. Он обладал не только способностью читать чужие мысли и передавать свои, но мог также усилием воли передвигать небольшие предметы. Так, зимой, когда Умник был в спячке, нередко можно было наблюдать, как небольшие книжки и газеты поднимаются со своих полок и летят прямо ему в рот. Это означало, что во сне Умник проголодался.

Хорошист получил свое имя потому, что больше всего любил есть школьные учебники. Он выгрызал в них огромные дыры, а обложку выплевывал, потому что картон жевать труднее, чем бумагу. Хорошист любил выражаться очень сложно и витиевато, придумывая совершенно немыслимые слова, вроде: “книговарение”, “глупливость”, “сопленоговытирательство”.

Бубнилка — маленькая девочка, дочка Хорошиста — имела привычку все время что-то бормотать и бубнить себе под нос: бу-бу-бу. Вот поэтому её и назвали Бубнилкой. По вечерам она любила забраться куда-нибудь в уголок и мастерить из тряпочек куколок. Мама Бубнилки и жена Хорошиста когда-то пошла в лес за ягодами для своей маленькой дочки и не вернулась. Думали, что она попала в один из тех многочисленных капканов, которые расставляли реакторные карлики на синерогих оленей.

Отелло — взрослый, очень серьезный мутантик — единственный из всех лобастиков, который умел читать. Когда он был маленьким, мама кормила его букварями и азбуками. Вот он и научился читать. А свое имя подыскал себе сам, когда доедал Шекспира.

Собравшись, мутантики приступили к обеду.

— Чур, я буду есть книжки с картинками! — заявила Бубнилка.  — Картинки в книжках — самое вкусное. 

Она схватила детскую книжку для малышей со множеством картинок и принялась торопливо её жевать.

— Не чавкай! — строго сказал Хорошист. — Что это за свинчество!

— Не “свинчество”, а свинство! — поправил Отелло, но Хорошист сделал вид, что не услышал.

— Не смей заниматься поучательством в присутствии моей дочки, а то я огрею тебя словарем по лбу! — мысленно сказал он.

Демонстрируя хорошие манеры, он завернул в газету учебник по математике за шестой класс, положил сверху для вкуса несколько страничек из словаря, и аккуратно, не торопясь, стал есть этот аппетитный бутерброд. 

Умник, глядя на него, покачал головой. Умник был старый мутантик, у него давно выпали все зубы и жевать стало нечем.  Поэтому он питался в основном разорванными на мелкие кусочки газетами и альбомами для рисования.

Отелло с мрачным видом, хмуря брови, жевал обложку "Войны и мира" Толстого. "Войну" он уже съел и теперь доедал "мир".  Вкус у Отелло был очень требовательный, он питался в основном умными и толстыми книгами. Больше других книг он предпочитал энциклопедии и академические собрания сочинений. Сьев всего Шекспира, Канта и Гегеля, Аристотеля, Спинозу, Вагнера и Ницше, Отелло перешел к Достоевскому и Толстому. Несерьезные книжки мутантик презирал. Однажды он по ошибке попробовал какие-то комиксы, и у него целый день болел живот.

Бубнилка доела последнюю картинку из детской книжки и плаксиво сказала:

— Мне скучно! Надоело все время торчать в этом дурацком подвале! Если вы меня не отпустите погулять, я убегу! 

— Что за самовольничество! Ни в коем случае! — от ужаса Хорошист едва не подавился своим книжным бутербродом. — Вчера вечером я проник в мысли одного реакторного карлика по имени Оболдуй, который в это время занимался мыслеповетрупускательством или варежкоразевательством. Кажется, эти агрессоры задумали что-то ужасное.

— А что они задумали? — с интересом спросила Бубнилка.

— Я точно не понял, — вздохнул Хорошист. — У них мысли всегда ужасно путанные и примитивные.

— О, да! — высокопарно подтвердил Отелло. — Не могу не согласиться с вами, коллега. Сие покрыто мраком тайны и неизвестности! Умри, несчастная! Папа, папа, наши сети притащили мертвеца!

Отелло всегда изъяснялся очень сложно и витиевато, так что трудно было понять, что он имеет в виду. Очевидно, это произошло потому, что он в свое время объелся плохими филологическими изысканиями.

Неожиданно Умник вскочил и в ужасе обхватил голову руками.

— В чем дело? Тебе плохо? — забеспокоились другие лобастики.

Старый лобастик вздрогнул и посмотрел на них с ужасом:

— Только что я прочитал одну ужасную мысль! Всем нам грозит огромная опасность! Никогда прежде мы не были в такой беде!