Глава 11.              

БЕШЕНЫЙ БЛЮМ ЖИВ

Я легко забываю тех, кто сделал мне добро,

но никогда не забываю причиненного мне зла.

Карла I, Рыжая

Собачий Хвост и Толстый Грыз вошли в тронный зал и сообщили Королеве, что водозапорный шлюз открыт, а озеро хлынуло на Странный Лес.

— Пускай мутантики побарахтаются. Мокрые шерстюши не смогут стать невидимыми и потеряют преимущество, — позлорадствовал Толстый Грыз.

— Через несколько часов солдаты смогут выйти из реактора и начать второй завоевательный поход, повелительница! — гордо объявил Хвост, выступая вперед. — Скоро Странный Лес будет нашим!

Рыжая Карла подошла к окну и, распахнув ставни, убедилась, что озеро действительно мелеет на глазах. Скоро оно уменьшится до прежних размеров, и отряды карликов на колесницах и плотах смогут спокойно промаршировать по двору АЭС, выйти за крепостные стены и обрушиться на Лес.

— А где Блюм? — спросила Карла, заметив, что вождей у трона всего двое.

Толстый Грыз лицемерно вздохнул.

— Большое горе, Королева. Блюма унесло потоком и боюсь, он мертв.

— Надеюсь, его смерть была героической? — поинтересовалась Карла, пристально глядя на Хвоста.

— Необычайно героической. Он утоп как суслик в кислом молоке, — хмуро подтвердил молодой вождь.

Требуха, глодавшая воронью ножку на нижней ступеньке трона, шмыгнула носом и вытерла рукавом глаза. Если кто-то и был привязан к Бешеному Блюму, так только наша толстуха. Заносчивый и гордый вождь нравился карлице, и она считала, что так и должен вести себя настоящий мужчина. Толстуха мечтала, что со временем Карла велит Блюму жениться на ней, но, теперь когда ее герой погиб, мечты обратились в прах.

— Какой был мужчина! Бедная я, бедная, — зарыдала Требуха. — Что ж мне так в девках и ходить?

— Пятьдесят лет ходила, еще пятьдесят походишь, — быстро отреагировал Пуп, но толстуха, не переставая плакать, отвесила ему такую оплеуху, что начальник телохранителей кубарем прокатился по полу и едва не сбил с ног стражу, охранявшую волшебные камни.

Расправившись с обидчиком, Требуха зарыдала еще безутешнее и, сама того не замечая, скушала две вороньи ножки и грачиное крылышко.

Прислушиваясь к всхлипываниям обжоры, Рыжая Карла задумалась. С одной стороны, смерть Блюма была ей на руку — вождь с его влиянием в войсках мог быть опасным соперником, реши он завладеть троном, но, с другой стороны, лишиться надежного союзника и отличного солдата перед вторым завоевательным походом было совсем некстати. Опыт Блюма и его жестокость очень пригодились бы в истреблении мутантиков.

— Ладно, — королева решительно встряхнула пышными волосами. — Утонул и утонул, может, оно и к лучшему. Надо подумать, кого мы назначим вождем вместо него.

— Постойте, свари вас заживо! Рано меня хоронить вздумали! — раздался за дверью зычный голос, и в тронный зал ворвался Бешеный Блюм. С него стекали ручьи воды, он шатался и рычал, как раненый зверь. В руках у него была плеть, которой он разгонял зазевавшуюся стражу.

Бешеному Блюму повезло. Он не утонул, как все думали. Свалившись в озеро, старый вождь вынырнул и ухватился за бревно. Вокруг бурлила вода, и кипели появившиеся омуты. Блюм решил, что ему пришел конец, но сдаваться не собирался. Это стало бы слишком большим торжеством для его врагов. С величайшим трудом, преодолевая врожденный ужас карликов перед водой, ему удалось пристать к берегу. Он выполз на траву и стал кататься по земле, чтобы обсохнуть.

Поблизости карлики Жлоб и Оболдуй играли в “камень, ножницы, бумага” на кусочки реакторного стержня. Жлоб выигрывал и очень этому радовался. Услышав за спиной шорох, Оболдуй обернулся и увидел, что к ним ползет мокрое, все в песке чудовище. Он схватил копье, но узнал в страшилище Бешеного Блюма.

— Что с вами? Решили искупаться, командир? — удивился Оболдуй, пятясь, чтобы на него не падали брызги.

— Не задавай глупых вопросов, идиот! — прорычал старый вождь сквозь стиснутые зубы. Он вырвал у Оболдуя копье и, опираясь на него как на палку, направился к реактору.

Блюм не заблуждался, что его не любят во дворце, особенно Толстый Грыз и Хвост, и был уверен, что Карла уже готова назначить на его место нового вождя, а, значит, нужно очень торопиться. Как известно, в борьбе за власть отсутствующий всегда виноват.

Вождь вбежал в реактор и, разогнав плетью попытавшихся заслонить ему дорогу телохранителей, ворвался в тронный зал.

— Ты жив, Блюм? Я рад! — Толстый Грыз сделал вид, что приятно удивлен.

— Могу представить, как ты рад, — проворчал старый вождь. — Когда я сорвался, ты мне даже руки не протянул.

— Чего же ты хотел, приятель? Уверен, если бы в воде оказался я, ты поступил бы точно так же, — развел руками Грыз. — Власть есть власть. Как известно, здесь каждый за себя и все на одного!

Рыжая Карла насмешливо посмотрела на Грыза, но в этой насмешке таилась и опасность.

— Я не знала, что ты так умен, старик.

— Вы знаете, Ваша Ужасность, я тридцать лет в вождях. За это время мне многое довелось увидеть, много властей пережить, а я все цел. Вы уж простите мне мою откровенность, — Толстый Грыз поклонился.

— Откровенность прощу, а хитрость нет, — сказала Карла.

Она заметила, что Хвост и Блюм с ненавистью смотрят друг на друга, и рука Хвоста медленно ползет к подводному ружью. Королева подала знак, и между врагами встал начальник телохранителей Пуп.

— Утихомирьтесь, ребята, сбавьте обороты! Потерпите до конца похода, а там и распускайте руки! — успокаивающе забормотал он.

— Запрягайте в колесницы собак! Выступаем! — рявкнула королева.

По коридорам реактора забегали офицеры, отдавая отрывистые приказы. Завыли и залаяли от нетерпения и предвкушения добычи давно не кормленные красноглазые псы. Карлики поспешно собирались в поход, точили пики и копья, вытягивали из ножен ржавые кинжалы, готовили метательные дроты и заряжали подводные ружья.

На просыхающий двор выкатили боевые колесницы с колесами из громыхающих канализационных люков. В каждую повозку запрягали по два десятка собак. Воины из отряда Хвоста заканчивали сколачивать плоты, на которых удобно будет передвигаться по затопленной низине, а отряды Толстого Грыза и Бешеного Блюма на колесницах поедут в обход и будут сражаться на сухих холмах, куда выбегут спасающиеся от наводнения шерстюши и лобастики.

Взятым в кольцо мутантикам не останется других путей к спасению, и они отступят на неосвоенные территории, оставив Странный Лес в безраздельной власти карликов.

Предчувствуя богатую добычу, карлицы готовили огромные котлы для мяса, и даже беззубые старухи выползали из трещин в фундаменте, захватив длинные разделочные ножи.

В то же самое время Мумуня, Умник и Бубнилка, прижавшись носами к витрине магазина, наблюдали, как на противоположном конце улицы показался самокат с карликами-шпионами. Нытик и Чавкало приближались, не сомневаясь, что легко управятся со стариком-лобастиком, его маленькой внучкой и шерстюшей.

— Я научу тебя, как нужно охотиться, — покровительственно рассуждал Чавкало. — Главное здесь — стремительный и неожижанный натиск.

— Какой неожижанный? Неожиданный? — удивленно переспросил Нытик.

— Я и говорю: неожижанный! — подтвердил Чавкало, подбрасывая в рот другой школьный ластик.

Бубнилка испуганно прижалась к Мумуне и прошептала:

— Они нас убьют! У них ужасно злые мысли! Тот маленький с бородавками представляет, как заколет нас копьем, и засыпет солью.

— Мало ли что он представляет. У него больная фантазия! — хмыкнул дедушка Умник. — Эти шпионы еще пешком под стол ходили, а я уже удачно водил за нос их тупоголовых отцов. И, поверь, это было не сложнее, чем съесть две-три странички.

И Мумуня с лобастиком быстренько составили план, как одурачить карликов. Прежде всего они заставили Бубнилку спрятаться под диван и сидеть там, не высовываясь, что бы не случилось.

— А остальное сделает моя невидимость, — сказала шерстюша.

— И мои монстрики, — потирая ладони, добавил дедушка Умник, и они с Мумуней нырнули за прилавок в мебельном отделе.

Расколошматив треснувшую витрину, карлики на самокате вкатились в магазин и, озираясь, остановились у входа.

— Мутанты где-то поблизости, — хрипло сказал Чавкало, поигрывая булавой с гвоздями, — я их нюхом чую.

— А я им кости пересчитаю, особенно, шерстюше, которая облила меня шампанским, — прорычал Нытик.

Он увидел забытый на стуле шарфик Мумуни, который Трюша связала ей на день рождения, и в клочья изрезал его кинжалом.

— Обожаю кромсать и портить! — загоготал он.

— Только не у себя дома, — подковырнул его Чавкало, который как-то раз был в гостях у Нытика и поразился царившему там образцовому порядку и чистой новенькой мебели.

Но если все свое Нытик любил и берег, то изрезать что-нибудь чужое доставляло ему огромное удовольствие. Оказавшись в магазине, он первым делом перебил стекла в сервантах и запустил табуреткой в большое зеркало, висевшее на стене. На нем образовались трещины, и оно осыпалось осколками.

— Бить зеркала — плохая примета, а к люстрам это не относится, — задумчиво сказал Чавкало и, подпрыгнув, ударил булавой по хрустальной люстре, висевшей на потолке. После того, как с люстрой было покончено, карлики изрезали ножами диван, под которым спряталась Бубнилка, выпотрошив из него всю обивку.

— Чего-то мы с тобой не то делаем, — спохватился Нытик. — Вместо того, чтобы искать мутантиков, громим магазин.

— Так и надо! Бей своих, чтобы чужие боялись! — вопил вошедший в раж Чавкало, с упоением колотя булавой по клавишам пианино.

Реализовав свою извечную тягу к разрушению, карлики стали прочесывать этаж. Внимание лазутчиков привлек большой полированный шкаф в мебельном отделе. Одна дверца была приоткрыта, и им пришло в голову, что мутантики могут скрываться внутри.

Нытик подскочил к шкафу, с торжествующим воплем распахнул его, и тотчас крик застрял у него в горле, а вместо него раздался придушенный хрип. Из шкафа навстречу шпиону шагнул вурдалак. Он был бледен как мертвец, с белыми глазами без зрачков и громными длинными когтями. Кожа его была покрыта скользкой слизью, а изо рта торчали клыки.

— Свежая радиоактивная кровь! Люблю свежую кровь! — гулко закричал он. — Я сижу на мясной диете, и каждый вечер съедаю по карлику!

Нытик замер и попятился, выронив кинжал. Что-то прикоснулась сзади к его плечу. Карлик с воплем обернулся и увидел, как по воздуху к нему медленно ползет веревка, свиваясь кольцами, как змея, и отрезая путь к отступлению.

— Свяжи его, а я его прикончу! — нетерпеливо хрипел вурдалак.

Внезапно большой кувшин с водой взлетел над прилавком и вылил воду Нытику за шиворот. Дико взвыв и не помня себя от ужаса, шпион бросился бежать через витрину и, разбив ее, кувырком покатился по асфальту. Вскочив, он, не оглядываясь, помчался по дороге.

За ним, завывая, бежал Чавкало, который от страха подавился резиной и кашлял на бегу. Слыша за спиной непонятный звук, Нытик несся быстрее, воображая, что за ним гонится монстр-вурдалак, тот, который любит свежую радиоактивную кровь.

Когда шпионы вылетели из магазина, из-под прилавка выглянул дедушка Умник. Подкатившись на скейте к застывшему как манекен монстру-вампиру, он критически оглядел его и покачал головой.

— И что в нем такого страшного? — пробормотал он, пожимая плечами. — Типичный слизняк из комиксов.

Монстр ни с того ни с сего протянул к своему создателю руку, и дедушка Умник от неожиданности едва не упал со скейта. Он бросил в монстра чашкой, и чудовище лопнуло в воздухе как надувной шар.

Из-под изрезанного дивана с торчащей обивкой выползла Бубнилка. Малышка улыбалась, хотя и была бледной от пережитого ужаса.

— Мумуня, где ты? — позвала она.

— Здесь я, где еще? — послышался рядом знакомый, такой родной голос шерстюши.

Вначале лобастики увидели большой пульсирующий нос, затем очертания туловища, а потом и вся Мумуня предстала перед ними.

— Я говорила, что карликов нечего бояться, — сказала она. — Они жестокие, но глупые. Жестокость, глупость и трусость — качества взаимодополняющие.

— Вот-вот, — подтвердил дедушка Умник. — Если ты видишь труса, то он наверняка жесток. Если ты видишь жестокого — он наверняка трус. А если есть оба эти качества, тут без глупости не обойдется.

Бубнилка вернулась в книжный отдел и разыскала альбом с гоночными машинками для раскрашивания. Малышке хотелось пораскрашивать, но так как фломастеров у нее не было, она от огорчения съела альбом и немного утешилась.

Особенно ей понравилась машина “Феррари” из “Формулы-1”. Она была напечатана на самой хорошей бумаге, атласной и пахнущей типографской краской. Запах книжной краски Бубнилка очень любила и предпочитала всем прочим.

Малышка хорошо помнила данный ей когда-то дядей Отелло совет:

— Хорошо кушай, глупостей не слушай и расти большой!