Глава 14.

ПУТЕШЕСТВЕННИКИ ВОЗВРАЩАЮТСЯ

Скатиться с горы всегда проще, чем подняться на гору.

Пупырь Великий

Крыланы проводили друзей до границы Странного Леса. Болото они пересекать не стали, спеша вернуться к мосту до наступления темноты.

— Мир так огромен, а мы знаем лишь маленький его кусочек! — удивленно воскликнула Оса.

— Тем лучше для нас, — сказал Отелло. — Чем меньше мы знаем сейчас, тем больше узнаем потом. Разумеется, если вообще есть смысл познать. В большом знании — большие соблазны.

Перед мостиком через топь Оса попрощалась с Трюшей.

— Я надеюсь, мы еще встретимся, — сказала она, и девушка увидела, что глаза у крыланки полны слез.

— Обязательно встретимся! Мне будет одиноко без тебя, — сказала Трюша.

— Если хочешь, переселяйся к нам в Странный Лес, а то никто не поверит, что мы видели крылатых мутантиков. — задорно предложил Пупырь.

— Я бы с удовольствием, но не могу. Каждый должен жить со своим народом. Только там его настоящее место, — и Оса поочередно обняла Трюшу, Пупыря, Бормоглотика и лобастиков: Хорошиста и Отелло.

Все провожавшие поднялись на крыльях в небо, сделали прощальный круг над лесом, уронили с высоты несколько слезинок, которые, попади они сверху кому-нибудь на щеку, легко можно было спутать с каплями дождя, и улетели.

А наши друзья шагнули на первое бревно шаткого мостика через трясину.

— А-ай! И почему у нас в Лесу так много болот? — спросила Трюша после того, как Бормоглотик буквально в последнюю секунду подхватил ее, когда она чуть не провалилась в топь.

— У всего есть свои положитки и отрицатки, — заметил Хорошист.

— Какие “положитки”? — не поняла девушка.

— Наш друг имеет в виду, что все имеет свои положительные и отрицательные стороны, и отрицательные являются продолжением положительных, — объяснил Пупырь. — Скажем, мало воды — плохо, много воды — хорошо, а слишком много воды — опять плохо.

Они шли и шли через болото, а оно все не кончалась. Пупырь был удивлен, потому что, когда они шли в ту сторону, болото не было таким протяженным. Уже и и мостик закончился, а они продолжали увязать в грязи.

— Очень странное природное явление, — удивился Пупырь. — Разве бывает, что одно и тот же болото одновременно и маленькое и большое? Просто философский парадокс получается.

— Данный парадокс объясняется просто, — Бормоглотик повернул к нему серьезную мордочку. — Странный Лес затопило!

— ЧТО?!! — шерстюш недоверчиво посмотрел под ноги и убедился, что кошачий мутантик прав.

Дождя не было уже несколько дней, а неизвестно откуда взявшаяся грязь чавкала под ногами. Значит прорвало плотину у старой АЭС, и наверняка без карликов дело не обошлось.

— “Свинское свинство!”, как сказал бы Шекспир. Рыжая Карла не теряла времени зря! Чем дольше мы не имеем от нее известий, тем хуже могут быть эти известия! — мрачно сказал Отелло.

У лобастика были причины для таких выводов. Чем ближе они подходили к чаще, где у ручья стоял картонный домик шерстюш, тем плачевнее становилась картина.

Вскоре им пришлось пробираться по колено в воде, потом по пояс, а когда они оказались в ней по грудь, Бормоглотик заметил брошенный карликами деревянный плот.

Мутантики вскарабкались на него и, отталкиваясь длинными шестами, поплыли.

— Как мне надоели эти карлики! Ни дня без гадости! — заметила Трюша.

— Это чтоб тебе жизнь медом не казалась, — ободряюще улыбнулся Бормоглотик. — С такими соседями не соскучишься.

— Смотрите, это то самое место, где был наш домик, но теперь его здесь нет! — в тревоге воскликнул Пупырь.

Между тремя соснами у изгиба ручья, где вчера стоял построенный из коробок домик шерстюш, теперь ничего уже не было. Только редкие кусты торчали из неподвижной водяной глади, в которой отражалось небо и верхушки деревьев.

После непродолжительных поисков путешественникам удалось найти единственное, что осталось от домика. К борту плота прибило пустой деревянный ящик, один из тех, что заменяли фундамент. Картонные ящики размокли и пошли ко дну, так что не было смысла их искать.

Нос Трюши тревожно замерцал черным и темно-синим. Бормоглотик, по этому безошибочному свечению распознав, насколько сильно она волнуется за судьбу мамы, ободряя невесту, сказал:

— Мумуня обещала ждать нас в моем шалаше на болотце, а если шалаш затопило, она наверняка перебралась к Умнику и Бубнилке.

— Если так, нам нужно разделиться и проверить, где она может быть. Я с Хорошистом поплыву к шалашу на болоте, а вы к поселку, — Пупырь, несмотря на свою мечательность и любовь к абстрактным высказываниям, в критический момент умел собраться и принять волевое решение.

— Все это, конечно, неплохо, — насмешливо одобрил Отелло. — “План не без проблесков гениальности,” как говорил Шекспир. Только вот беда: одна важная деталь не учтена.

— Не напускай туман. Какая деталь?

— Плот-то у нас один и плыть можно только в одну сторону, — объяснил лобастик.

Пупырь оттолкнулся шестом от дна, помолчал немного и предложил:

— Один большой плот всегда можно разделить на два маленьких. Плот ведь не лодка, которую мы собираемся перепиливать.

Оценив его план, мутантики так и поступили. Из восьми бревен старого плота они связали два новых по четыре, которые вполне устойчиво держались на воде. Теперь и самой экспедиции требовалось разделиться на две группы.

— Чур, я не с Отелло! Он мне надоел хуже горькой редьки! — воскликнул Хорошист.

— А я, чур, не с тобой! Ты мне надоел хуже каши на завтрак! — выпалил Отелло.

И вот Бормоглотик с Трюшей и Отелло остались на одном плоту, а Пупырь с Хорошистом на другом.

— Расставалки и прощалки и надежды на встречалки! — лобастик помахал друзьям рукой.

— В поселке встретимся! — крикнул Пупырь, оттолкнулся, и их плот исчез в затопленном ельнике.

Трюша и Бормоглотик разместились на одной части своего плота, а Отелло на другой.

— Надо же, какую свинью они вам подложили! — хихикнул старый ворчун. Оседлав бревно, он сидел на краю плота и болтал в воде ногами.

— Какую свинью? — не поняла Трюша.

— Как какую? Меня, разумеется, — пояснил Отелло. — Уверен, вы бы предпочли остаться вдвоем. Влюбленные не любят компаний ворчливых дядюшек. Но если надеетесь, что он спрыгнет в воду и будет добираться до поселка вплавь — то глубоко ошибаетесь.

— Мы и не думали об этом, — растерянно сказал Бормоглотик.

— Вот и отлично. Тогда я вам ничего не говорил, — и Отелло стал болтать в воде ногами.

Им даже не нужно было отталкиваться шестом — течение и ветер сами гнали плот в нужном направлении, приходилось только вовремя освобождать его из кустарника и следить, чтобы он не врезался в торчащие из воды деревья.

— Сейчас будет ельник, за ним березняк, а потом мы подплывем к поселку. Уверен, мы легко найдем Мумуню, — утешал невесту Бормоглотик.

— Как ты думаешь, малыши родились? — спросила она. — По времени, должны были.

— Скоро узнаем, — ответил Бормоглотик. — Слышишь? Сюда кто-то плывет!

Из-за деревьев явственно доносились всплеск весел и голоса. Внезапно из рощицы им наперерез выскочил большой плот с карликами, на носу которого с зазубренным копьем, которым можно было еще и рубить, стоял Бешеный Блюм. После того, как его колесница утонула в болоте, вождю пришлось сменить способ передвижения.

Карлики увидели их одновременно. Бешеный Блюм что-то крикнул гребцам, и они с силой налегли на весла, направляя свой плот на сближение.

Вождь метнул копье, и оно, немного не долетев до друзей, упало в воду, обрызгав их. Трюша взвизгнула, а Отелло с Бормоглотиком быстрее заработали шестами.

Начались гонки плотов — большого и маленького — гонки, наградой в которых для одних была жизнь, а для других — вкусный мясной обед, приправленный химической солью. Скорость большого плота с десятком мощных гребцов была выше, зато маленький был маневреннее, с легкостью менял направление и проскальзывал между деревьями.

— И, ра-а-аз! Нава-а-ались! — Блюм, наклонившись вперед, стоял на носу плота, и ждал, пока расстояние уменьшится настолько, чтобы прицельнее метнуть второе копье.

На веслах большого плота сидели Чпок, Оболдуй, Жлоб, Кука и Цыкающий Зуб. Вначале они остались в реакторе, но потом сами отпросились у Пупа в поселок в надежде, что смогут поживиться награбленным. Когда плот проплывал по лесу, с елки на него свалился зеленый от раздражения Бешеный Блюм, колесница которого утонула в болоте вместе с собаками, а вождь вынужден был спасаться на дереве.

Вытащив из носа колючки, Блюм заорал, что берет руководство на себя, и велел плыть к поселку. А тут из рощицы выскочил маленький плотик с лобастиком и шерстюшами, и карлики погнались за ним.

С каждым взмахом весел плоты сближались.

— Убейте их! Что за война без крови? — рычал Бешеный Блюм, примериваясь копьем для броска.

Понимая, что на прямой дистанции им от карликов не оторваться, Бормоглотик, оттолкнулся шестом и, круто изменив направление движения плота, свернул в густой березняк.

Карлики, раззадоренные погоней, налегли на весла.

— Поворачивайте за ними, ослы! — закричал Блюм.

Внезапно край его плота зацепился за торчащий из воды пень, плот закрутило, и вояки, сколько их было, свалились в воду.

— Остыньте, друзья! Примите закаливающий душик! — крикнул им Отелло.

Мутантики выплыли из березняка и направились к дубовой рощице, за которой на высоком берегу начинался поселок.

Карлики, отфыркиваясь, барахтались по-собачьи.

— Помогите, я не умею плавать! — вопил Жлоб, цепляясь за плывущую соломинку в надежде, что она удержит его на поверхности.

— Такофа физнь, мой фрук, такофа физнь! Фолна фрефратностей! — печально сказал Цыкающий Зуб, первым взбираясь на перевернувшийся плот.

“Интересно, кроме Жлоба, все утонули?” — с надеждой подумал он, но, осмотревшись, к своему разочарованию, обнаружил товарищей на одной из ближайших берез. Вид у них был мокрый и недовольный.

— Зуб! Подгони плот! Сними нас отсюда! — заорал Бешеный Блюм.

— А фто мне за фето фудет? — хитро спросил Зуб.

— По морде тебе будет палицей!

— Тогда не фниму, и не фуговаривайте! — он замотал головой и сделал вид, что уплывает.

В конце концов после того, как его долго упрашивали и наобещали ему всяких соблазнительных штучек, вроде кошелечка с кусочками реакторного стержня, новой норки в фундаменте реактора и наконечника для копья — Цыкающий Зуб соблазнился и, сказав: “Форошо, фолько фы мефя фсе рафно нафуете”, — подогнал плот к березе, позволив карликам спрыгнуть на него.

Тотчас спасенные во главе с Бешеным Блюмом набросились на Зуба и хорошенько поколотили его за все унижения, которые вынесли, пока сидели на дереве.

— Я же гофорил, фы мефя нафуете. Такофа физнь! — вздохнул Цыкающий Зуб, потирая намятые бока.

Бормоглотик, Трюша и Отелло, значительно опередившие карликов, высадились на высоком берегу поселка. Издали им стали слышны глухие удары тарана, которые могли означать одно — враги уже были здесь и осаждали шерстюш и лобастиков, спасавшихся в поселке от наводнения.

За свою жизнь Отелло помнил не одну осаду карликов. Осадный метод ведения войны по сути дела был для них основным, и тактика его была хорошо отработана.

В то время, как одни таранили двери массивным, окованным железом бревном, другие подтаскивали катапульты и забрасывали осажденных камнями. Часто карлики сами превращились в камни и катапультировали себя, чтобы, оказавшись внутри крепости, сразу вступить в бой.

— Как нам найти Мумуню? Поселок такой большой и здесь на каждом шагу карлики, — огорчилась Трюша. — Бормоглот, может мне стать невидимой и пробраться к осажденным?

— Не вздумай! — удержал ее хвостатый мутантик. — Давай поднимемся на крышу во нтого трехэтажного дома и посмотрим сверху.

— Классный план! Небось тебе все мозги пришлось напрячь, чтоб его разработать. Ты, должно быть, решил, чем выше мы поднимемся, тем интереснее будет падать, когда дом рухнет, — заявил Отелло, умевший во всем видеть отрицательную сторону.

— Знаешь что, Отелло, — Трюша гневно повернулась к нему, — если когда-нибудь у меня все будет очень-очень хорошо, так хорошо, что мне захочется, чтобы кто-нибудь разнообразия ради испортил мне настроение, я подойду к тебе и скажу: “Здравствуй, Отелло, я пришла к тебе пообщаться!”

Лобастик хмыкнул и задумчиво почесал за ухом.

— Ты хоть сама поняла, что сказала? — спросил он. — Я например ничего не понял. Повтори еще разок, а я тебе похлопаю!

Бормоглотик скользнул в подъезд трехэтажного дома и, чутко прислушиваясь, не слышны ли в нем голоса или шаги карликов, поманил друзей за собой. Они взбежали по лестнице и толкнули покосившуюся дверь на чердак. Дверь от старости не открылась, а отвалилась с петель, и мутантики вышли на крышу.

Отсюда хорошо была видна центральная площадь поселка, заполненная карликами и запряженными в колесницы красноглазыми псами, которые выли и грызли свои постромки. После целого ряда неудачных атак рвение карликов несколько приутихло, и они перешли к глухой осаде, заблокировали входы и выходы из почтамта, в котором заперлись лобастики и шерстюши, и обстреливали окна камнями и горшками с зажигательной смесью.

— Отелло, ты можешь выяснить, есть там Мумуня или нет? — с тревогой спросила Трюша.

— Не обещаю, но попробую, — лобастик присел на край крыши, сжал ладонями виски и сосредоточился.

— Ну как, получается? — через некоторое время спросил Бормоглотик.

— Не мешай! — лицо Отелло побледнело, он закрыл глаза и весь ушел в себя.

Трюше не раз приходилось наблюдать, как лобастики, читая мысли на расстоянии, впадают в транс. Они невпопад отвечают на вопросы, раскачиваются и не замечают ничего вокруг, словно их сознание находится где-то далеко.

Наконец Отелло открыл глаза, и его щеки вновь порозовели.

— “Все полный атас!”, как говорил Вильям Шекспир. Я связался с дедушкой Умником, и вот вам от него сообщение: “С Мумуней все в порядке. Они с Бубнилкой рядом со мной. Маленькие шерстюши еще не родились. Мы прячемся в подвале атлетического зала и ждем вас. Мумуня знает, что Трюша спаслась и очень рада. Я проник в мысли начальника телохранителей Пупа и узнал о планах Карлы. Приходите, мы вас ждем. Умник”.

— А где атлетический зал? Я ужасно соскучилась по маме! — обрадованная Трюша порывисто обняла старого ворчуна.

— Атлетический зал находится на откраине поселка, рядом с аптекой, — вспомнил Бормоглотик. — Но чтобы попасть туда, нам придется пройти через площадь, занятую карликами. Не представляю, как мы сможем это сделать.

— Что-нибудь придумаем! Так хочется увидеть Мумуню! — отмахнулась Трюша, бросаясь к лестнице.

— Ей-то легко говорить, захотела и стала невидимкой. Попробуй ее поймай! А нам что делать? — недовольно сказал Отелло.

— Нет безвыходных положений, но бывают безвыходные пессимисты! — заметил Бормоглотик и помчался вниз по ступенькам догонять Трюшу.

Выскочив из подъезда, они сразу увидели Пупыря и Хорошиста, причаливающих к берегу на своем плоту.

— Мы ничего не нашли! Шалашик на болоте пуст! — взволнованно крикнул папа-мутантик, спрыгивая на берег.

— Дупль пусто! — подтвердил Хорошист. — Все равно что искать муху в стакане, в котором мухи нет.

— Не беспокойся, папусик, мы нашли Мумуню, — Трюша утешающе потерлась мордочкой о плечо отца, и ее нос ободряюще запульсировал.

— Нашли? — воспрял духом Пупырь. — Где она?

Отелло многозначительно щелкнул себя пальцем по кадыку:

— С тебя бутылка типографской краски! Они с дедом Умником и Бубнилкой сидят в подвале атлетического зала. Мы сейчас как раз туда.

Из дубовой рощицы показался плот с успевшими высохнуть карликами. Жлоб, Кука, Оболдуй и Цыкающий Зуб налегали на весла, а Бешеный Блюм подбадривал их то страшными угрозами, то щедрыми посулами.

Сообразив, что вскоре они окажутся зажатыми в тисках между воинами Блюма и карликами на прощади, шерстюши и лобастики поняли, что они должны прорываться.

Под ногой у Хорошиста звякнула крышка канализационного люка.

— Гениальнодрыги! Вот и выход! — обрадовался он. — Уверен, трубы тянутся через площадь на другую сторону поселка. Мы, не не делая вылезалок, сразу попадем в атлетический зал.

Времени для размышления не оставалось. Плот с карликами причаливал. Пупырь и Бормоглотик подцепили край люка палкой и приподняли его. Из таких люков карлики делали колеса для своих повозок.

Один за другим мутантики спустились вниз по железной лесенке. Трюше это напомнило подземный мир терзунов, но она надеялась, что на этой стороне реки чудищ нет. Во всяком случае раньше в этих краях о них ничего не слышали.

Когда спускавшийся последним Хорошист задвинул за собой крышку люка, чтобы карликам было сложнее догадаться, куда они исчезли, стало почти совсем темно. Под ногами булькала вода, но тоннель был достаточно высоким, и они могли идти, не пригибаясь.

— Сколько разных существ населяют мутатерритории! — сказал Пупырь. — И карлики, и лобастики, и шерстюши. Раньше мы думали, что больше никого нет, но оказалось, существуют еще терзуны и крыланы...

— И кошачьи мутантики. Не забывай про меня! — укоризненно напомнил Бормоглотик.

— С философской точки зрения, на единичном примере нельзя делать обобщений. Так что кошачьи мутантик не в счет! О них мы знаем слишком мало! — заметил Пупырь.

— Почему мало? — обиделся Бормоглотик. — Это обо мне-то вы мало знаете? Да я уже почти что ваш зять!

— Зять — не зять, всем наплевать! — в рифму сказал Отелло, без просу вмешавшись в разговор. — Кто знает, может, ты вообще недоразумение природы?

— Кто недоразумение? Я? Да посмотри на себя, яйцеголовый! — вспылил жених Трюши.

— Бормоглот, Отелло! Перестаньте! — умоляюще попросила его невеста, сообразив, что еще немного и они поссорятся.

Пупырь откашлялся, вновь привлекая к себе внимание:

— Кхм... Только я рот открою, а вы меня перебиваете! Известно шесть различных видов мутантиков, и, возможно, существуют другие сто видов, о которых мы ничего не знаем. Вопрос вот в чем: почему мутации так многообразны? Ведь раз Большой Взрыв был один, то и мутации должны были происходить по единому закону.

— Это ничего не значит, — возразил Хорошист. — Твое доказательство не достаточно доказательственно. Взрыв-то, может, был и один, но природа его воздействия на всех различна. Кто-то облучился больше, кто-то меньше, в ком-то радиация пробудила одни гены, а в ком-то другие. Дух Земли экспериментирует — он специально произвел много видов мутантиков, чтобы отобрать из них самых жизнеспособных — тех, которые смогут впоследствии заселить планету.

Разговаривая и споря, друзья не заметили, как пересекли по трубе площадь и перед ними появилось несколько разветвляющихся труб диаметром поменьше. Выбрав одну, которая должна была вести к атлетическому залу, мутантики нырнули в нее.

— Похоже, это где-то здесь, — сказал Бормоглотик, останавливаясь под люком.

— Откуда ты знаешь? — удивился Отелло.

— Потому что только у качков из атлетического зала есть привычка разбрасывать где попало блины от штанги, — и кошачий мутантик показал на валявшийся под ногами железный круг, обшитый красной резиной, на которой была цифра “50”. Сложно даже предположить, как он оказался в канализации.

Хорошист попытался его приподнять, но не смог даже оторвать от земли. Если лобастики чем-то и сильны, то никак не мускулатурой. Они, как любит выражаться дедушка Умник, по другой части. Вообще, природа если что-то дает, так только одно. Кто-то умен, кто-то красив, кто-то силен, а все вместе встречается редко.

Мутантики отодвинули канализационный люк и выбрались, как и предполагал Бормоглотик, у атлетического зала на задворках аптеки. “Это чтобы качкам недалеко было за анаболиками бегать!” — пошутил Отелло.

Дверь в спортивный зал была приоткрыта, и друзья осторожно шагнули внутрь. Всё было тихо, ничего не подтверждало близости Мумуни и дедушки Умника. Пупырь даже подумал с тревогой: “Вдруг лобастики ошиблись и здесь никого нет?”

Спустившись в подвал, где в штабелях стояли какие-то ящики, Трюша нерешительно позвала:

— Мумуня, ты здесь? Эй, Мумуня! Ау!

Вначале ей никто не ответил, но неожиданно из-за ящиков донесся осторожный вопрос:

— А кто ее спрашивает?

— Я, Трюша! — девушка-лобастик осмотрелась, но никого не увидела.

— Трюша? Доченька! — и тотчас навстречу ей из своего укрытия выбежала счастливая Мумуня.

Мать и дочь обнялись, вглядываясь в полутьме в лица друг друга.

— Почему ты сразу не отозвалась, когда я тебя окликнула? — спросила девушка.

— Решила не рисковать. Сама знаешь, не с моим животом играть в догонялки. Дай, думаю, пригляжусь, пойму, ты это или не ты.

— А если бы это была не я?

— Тогда бы я столкнула ящики и убежала, — ответила Мумуня и осторожно, чтобы не придавить своих малышей, обняла дочь.

Тем временем Бубнилка, желая сделать папе Хорошисту сюрприз, подкралась сзади и прыгнула к нему на плечи. Тот от неожиданность подскочил чуть ли ни к потолку и долго не мог отдышаться.

— Маленький сюрпризик для большого папусика! — радостно воскликнула Бубнилка.

— Уф! Скорее это маленький инфарктюсик для несчастного папусика! — выдохнул Хорошист.

Дочка капризно шмыгнула носом:

— Папусик, где твои восторгалки? Я же тебя люблядрыжу!

— Экгхм... И я тебя тоже люблядрыжу! Ты была послушной девочкой? Не делала шалилок и капризушек? — задал Хорошист обычный для всех отцов вопрос.

Дочка повисла у него на шее и поджала ноги:

— Какие уж там шалилки! Было до обидного скучно. Правда, пару раз нас едва не сцапали карлики...

— Какие ужасалки! — перепугался Хорошист.

— Почему ужасалки? Были такие смехотунчики! — пожала плечиками Бубнилка, которая и сама любила придумывать забавные слова.

Когда первые восторги от встречи прошли, а следующие еще не наступили, из-за ящиков на скейте выехал дедушка Умник.

— Хотите, я испорчу вам настроение? — спросил он.

— Нет, не хотим. Если ты нам его испортишь, тогда Отелло будет нечем заняться, — сказал Бормоглотик.

— Я бы не хотел вас огорчать, но придется. Завтра в три часа дня произойдет затмение солнца, и если камни будут у Карлы, нам всем конец. Наступит время Зла, Рыжая Карла получит огромную власть, и первое, что она захочет — уничтожить Странный Лес со всеми его обитателями.

Мутантики долго молчали, осмысливая сказанное, а потом Бормоглотик сказал:

— Тебе удалось.

— Что удалось? — не понял лобастик.

— Испортить всем настроение.

— Рад был посодействовать, — невесело улыбнулся Умник. — В любом случае выход у нас один — пробраться в АЭС и похитить магические камни.

— В прошлый раз у нас всё получилось неплохо, — вспомнил мутантик с двумя пупками. — Мы поднялись на чердак реактора и стащили Магический Кристалл из седельной сумки Черного Герцога.

— Карла дважды не ошибается. Наверняка она предприняла мыслимые и немыслимые меры для охраны камня, — сказал Пупырь.

— Вот-вот, — согласился Хорошист. — Шанс у нас примерно такой, как если б мы, зажмурясь, спрыгнули с крыши и попали в горлышко бутылки. Такое кувыркательство!

— Карла хранит кристаллы в тронном зале под бдительной охраной, — сообщил дедушка Умник. — Начальник телохранителей Пуп поставил десять сторожей с собаками вокруг самих камней и еще с полсотни карликов на всех входах и выходах из реактора, включая чердак. Единственное неохраняемое место, через которое можно проникнуть в реактор — кухня. Стражники туда не суются, боятся, что их обварят кипятком.

И мутантики стали совещаться, как перехитрить Карлу и вернуть волшебные камни. Они не замечали, что помятая железная бочка, стоявшая в углу подвала, незаметно подвигается к ним все ближе. И если приглядеться, то можно увидеть на бочке большое насторожившееся ухо, улавливающее каждый звук, и маленькие слезящиеся глазки...

Разумееся, это был Нытик. Шпион вслушивался в каждое произнесенное мутантиками слово и все запоминал.

“Неплохой у них план: прокрасться в АЭС через кухню. Мог даже сработать! Хорошо, я его вовремя разнюхал. А теперь хотите похитить камень — хи-хи! — милости просим! Вас будут ждать...” — злорадно думал Нытик.

Отелло повернулся и больно ударился локтем о неизвестно откуда взявшуюся бочку.

— Понаставят всякой рухляди — расшибиться можно! — рассердился он и несколько раз пнул ее. Бочка упала и, грохоча, откатилась в угол подвала, опрокинув несколько ящиков.

“Я с этим лобастиком еще сведу счеты. Отучу его лягать бочки”, — решил Нытик, под правым глазом которого набухала огромная шишка.

Шпион осторожно выбрался из подвала и побежал к площади. Осада дома с лобастиками и шерстюшами продолжалась. Казалось вполне вероятным, что они смогут продержаться ночь и половину завтрашнего дня. Но потом наступит затмение солнца, и волшебные камни в злых руках Рыжей Карлы помогут ей одержать победу — и мутантики будут обречены.

Когда Нытик подбежал к Собачьему Хвосту, руководившему приступом, Бешеный Блюм был на площади и выяснял отношения с молодым вождем. Из окна окруженного дома вылетел горшок и разбился о лоб Куки, который тотчас растянулся на земле.

Блюм презрительно хмыкнул:

— Что, неудачник? Провалил осаду? За весь день не смог взять жалкий домишко.

— А кто утопил колесницы в болоте? Военачальничек! — поддел соперника Хвост. — Думаешь, Королева тебя по головке погладит? Держи карман шире! Вначале отрубит ее, а потом погладит!

— Ах ты, хлыщ! Да я тебя на копье насажу! — зарычал Блюм, вырывая у Чпока его пику.

— Посмотрим, чья возьмет! — Хвост схватил подводное ружья, которым владел так мастерски, что почти не целясь мог всадить стрелу в подброшенный мяч.

— Вожди, вожди! Выслушайте меня! — закричал Нытик, бросаясь между ними. — В подвале атлетического зала спрятались мутантики! Они хотят похитить волшебные камни!

— Шерстюши и лобастики, ненавижу! Мы их уничтожим! — заскрежетал зубами Бешеный Блюм и бросился к атлетическому залу.

Чпок, Жлоб, Цыкающий Зуб и Оболдуй устремились за ним. Потирая лоб, следом захромал и Кука.

— Я должен всех опередить! Тот, кто, схватит заговорщиков, получит руку Королевы! — Собачий Хвост вскочил на свой самокат и с силой стал отталкиваться ногой, надеясь быть в зале раньше Блюма.

Нытик спустился к затопленному берегу, сел на плот, выбрал лучших гребцов и, пообещав щедро наградить их, велел доставить его к реактору.

— За такое известие повелительница назначит меня главным шпионом, — мечтал карлик.