Глава 6.

ЛОБАСТИКИ ОТПРАВЛЯЮТСЯ НА ПОИСКИ ТРЮШИ

Мы ложечки, мы вилочки возьмем

и новенькую книжечку за пять минут умнем.

                                                             Бубнилка

В тот момент, когда Бубнилка доела вкусную книжечку с картинками, в магазин вбежал Отелло, вернувшийся от шерстюш.

— О горе нам, лобастики! Просто волосы на лысине дыбом встают! — вскричал он. — Магический Кристалл похищен, а Трюшу, невесту Бормоглотика, унесла летучая мышь! Храбрый Пупырь и отважный Бормоглотик отправились ее искать!

— Я так и думал. От карликов можно ожидать одних неприятностей, — проворчал дедушка Умник.

Он посмотрел на скейт, и тот сразу подкатился к нему, как послушная собачка, бегущая на зов хозяина. Умник вскочил на него и несколько раз прокрутился вокруг своей оси на задних колесах.

— Я готов! Шерстюши не раз помогали нам, а мы должны выручить их, — сказал он. — Помнится, в былые времена дедушка нынешнего Пупыря любил повторять, что друзья познаются не в часы радости, а в минуты скорби.

И дедушка Умник решительно выкатился на скейте из магазина, решив отправиться на поиски Трюши.

— Постой, отец, не надо торопилок! Поспешилки — людей насмешилки! — крикнул Хорошист, нагоняя старика и удерживая его.

— Чего тебе надо? — Умник с досадой обернулся к нему.

— Не обижайся, отец, но лучше тебе остаться. В лесу по грязи твой скейт не пройдет, да и через речку на нем не переправишься, — быстро сказал подбежавший Отелло. — К тому же, если ты не останешься, и Бубнилку тоже придется взять с собой — не бросать же ее одну.

После долгих уговоров лобастикам удалось убедить Умника остаться в магазине с Бубнилкой.

— Эх, кабы я был лет на десяток моложе, ни за что бы не остался, — скрипел недовольный старик.

Они с Бубнилкой стояли у разбитой витрины магазина и смотрели, как лобастики быстро удаляются по центральной улице поселка на большом велосипеде с прогнутой рамой и спущенными шинами. Отелло крутил педали, а Хорошист подпрыгивал на багажнике. На спине у него висел тяжеленный мешок с книгами — провизией в дорогу.

—  Было бы куронасмехание, возьми мы старика с собой, — рассуждать Хорошист, держась за спину брата. — В его возрасте нужно сидеть дома, а не заниматься дураковалянием. Мы и без него справимся.

— “Не кажи гоп,” как говорил Вильям Шекспир, — возразил Отелло. — Отец многое знает и умеет. Если в прошлый раз мы спаслись из крепости Карлы, то только потому, что он создал иллюзорных великанов и страшилищ.

Лобастик свернул на тропинку, ведущую к Странному Лесу, и стал накручивать педали.

Умник, единственный из всех лобастиков, был способен создавать миражи и призраки не только во время зимней спячки, но и наяву. Иногда ему удавались очень убедительные монстры, огромные, в панцирной чешуе и с крыльями, как у драконов. Выглядели эти страшилища натурально, объемно, размером с дом, но при этом были совершенно безобидны. Стоило бросить в чудовище хотя бы горсть песка или земли, как оно рассыпалось в тот же миг. Когда-то фантомы хорошо помогали в борьбе против карликов, но вскоре те догадались, что они не настоящие и перестали их бояться. Зато красноглазые собаки, с вылезшей от радиации шерстью, верные и беспощадные, видя миражи, в ужасе обращались в паническое бегство.

— Дедусик, а папусик скоро вернется? — спросила Бубнилка, всовывая маленькую ладошку в большую ладонь лобастика.

— Найдет Трюшу и вернется. Ложись-ка ты лучше спать. Утро вечера мудренее, — вздохнул старик.

Он подкатил на скейте к мебельному отделу и выбрал самый мягкий диван с бархатными подушками, чуть-чуть тронутыми молью. Умник уложил на него малышку и стал рассказывать ей сказку про то, что было давным-давно.

Когда Бубнилка уснула, дед укрыл ее пледом, а сам опустился в соседнее мягкое кресло, обхватил руками виски и сосредоточился, пытаясь силой мысли проникнуть в реактор и выведать планы карликов.

Внутренним зрением, так хорошо развитым у всех лобастиков, Умник увидел длинные прямые коридоры АЭС со множеством дверей, у каждой из которых стояла стража с копьями и булавами. Во дворе и на стенах дежурили телохранители Карлы с метательными ножами, в кухне повара свежевали туши, подвешенные на крючьях к потолку, а учительница Грымза колотила нерадивых учеников-недорослей деревянным молотком, безуспешно пытаясь научить их считать хотя бы до трех и вызубрить алфавит до “Б” включительно.

Проскользнув незамеченым в мозг одного из телохранителей, Умник ухитрился следом за ним проникнуть в тронный зал и увидел волшебные камни, лежавшие на бархатных подушках и два ряда стражи вокруг них.

Рыжая Карла спала на медвежьей шкуре у трона. “Вернулась после ночного полета и устала,” — догадался старый лобастик. Зная, что Карла и сама наделена телепатическими способностями, он осторожно проник в ее мысли и сумел увидеть кусочек ее сна.

Королева металась на шкуре. Ей снилось: реактор и все вокруг обьято пламенем. Спасаясь от огня, она выбежала на крышу, чтобы вскочить на Герцога и улететь, но летучая мышь превратилась в ее бабушку-колдунью, какой она была двадцать лет назад, в день своей смерти. Бабушка грозила ей пальцем и повторяла: “Не потеряй камни, Карла! Затмение солнца произойдет очень скоро! Не пропусти его! Возьми камни в руки и пусть первый луч упадет на них!”

Надеясь выведать планы королевы, Умник нечаянно перешагнул границу дозволенного, и тотчас сработал блок. Стальная дверь чужого сознания захлопнулась, и лобастика вышвырнуло из него. Рыжая Карла проснулась, и мысли ее мгновенно стали непроницаемыми.

В магазине за много километров от АЭС дедушка открыл глаза. Виски у него ломило от напряжения, но старик знал, что скоро это пройдет. Жаль, что он так и не смог выведать, что задумали карлики. “Ничего, — решил Умник. — Немного погодя я снова постараюсь, и, может, мне повезет больше. Главное, снова не влезть в кошмарный сон.”

Тем временем Хорошист и Отелло продолжали трястись на старом велосипеде по лесной тропе. К ночи они надеялись догнать Пупыря и Бормоглотика. Чем дальше в лес они забирались, тем заброшенней становилась тропа. Ехать по лесу на поломанном велосипеде со спущенными шинами было сложно: мешали ветви и каждый раз приходилось пригибаться.

— Не хочешь покрутить педали вместо меня, Хорошист? — предложил Отелло, оборачиваясь назад.

— Не-а, не хочу. Не видишь, я занят! — Брат спокойно трясся на багажнике и с аппетитом закусывал учебником географии за пятый класс.

— Смотри, не опухни от лени! Скажи еще, что не умеешь крутить педали! — возмутился Отелло.

— С педалекручением я бы как-нибудь справился, а велосипедокатание пока не освоил, — великодушно пояснил Хорошист и отгрыз от учебника страничку с картой Африки.

— Как ты думаешь, в какой части света мы находимся? — спросил он у брата, когда тот слегка поостыл.

— Отстань! И без тебя тошно! — огрызнулся уставший лобастик, объезжая валявшееся на дороге сухое бревно.

— Не знаешь, так и скажи: не знаю, а не ругайся. Ну и характер у тебя дрыгалистый! — вздохнул Хорошист.

Впрочем, лобастикам недолго пришлось ехать на велосипеде. Тропинка исчезла — значит, они приближались к неосвоенным землям. Граница между неосвоенными и освоенными землями мутантиков проходила через болото, которое пересекал древний деревянный мостик.

Отелло и Хорошист слезли с велосипеда и попытались пройти по мостику, но неожиданно колесо соскочило с бревен, и велосипед исчез в трясине, едва не потянув за собой лобастиков.

Кое-как переправившись через топь, путешественники шагнули на неисследованные земли.

— Дрожишь, приятель? — спросил Отелло, которому ужасно хотелось в чем-нибудь уличить брата.

— Чуть-чуть наблюдается небольшое ужасание, — небрежно сказал Хорошист. — Подумаешь, неисследованные земли! Интересно, мы первые лобастики, решившиеся на такое путешествие?

— Ты забыл про Бубуню, — укоризненно напомнил Отелло. — Она пропала на неосвоенных территориях тридцать лет назад. Мы с тобой тогда были совсем маленькими.

— Какой я дырявоголовый! — Хорошист хлопнул себя ладонью по лбу.

Бубуня, бабушка обоих лобастиков, обладала неукротимым характером и жаждой к путешествиям. Уже старой, никому не сказав ни слова, она собралась, взяла с собой в путь несколько книжек по вязанию и консервированию и однажды утром ушла на неосвоенные территории. Бубуню долго искали, но так и не нашли.

Только в лесу на границе с болотом, в которое провалился велосипед, обнаружили одну из книг по вязанию. Решили, что Бубуня утонула, но когда пересекли топь, увидели на земле бумажные шарики. Бабушка шла и, чтобы не заблудиться, бросала за собой мелкие клочки. Через какое-то время бумажки стали попадаться реже и реже, пока совсем не пропали. И это все, что было известно о судьбе Бубуни.

Подтрунивая друг над другом, Хорошист и Отелло шли по лесу до глубокого вечера. Лес на неосвоенных территориях был глухим и запущеным. Даже звериные тропы не встречались.

В темноте лобастики вышли на редколесье, за которым начиналась равнина. На ней в отдалении мерцал огонек костра, плясали искры и к небу поднимался сизый дымок. У костра чернели маленькие фигурки.

Подойдя ближе, лобастики разглядели, что это были Пупырь и Бормоглотик. Жених и отец Трюши сидели на бревне и ели большими ложками валидол из общей тарелки.

— Ну как? Не нашли? — спросил Хорошист, подбегая к костру и протягивая над огнем озябшие руки.

Пупырь уныло покачал головой и выпил бутылочку микстуры.

— Никаких следов моей малышки, — ответил он. — Но как заметил бы философ, отрицательный результат — тоже результат. Мы немного отдохнем и продолжим путь.

— Большое спасибо, что пришли. Ваша помощь нам очень пригодится, — сказал Бормоглотик, уступая лобастикам место у костра.

Некоторое время они неподвижно сидели на бревне и молчали, наблюдая за пляшущими искрами, летящими от огня и взмывающими к небу так высоко и стремительно, что казалось, будто искры смешиваются со звездами и сами становятся ими.

— А мы утопили велосипед в трясине, — похвастался Отелло, нарушив долгое молчание.

— Я и сам туда едва не упал, — печально откликнулся Пупырь. Он расстелил у огня походное одеяло и прилег.

Но ему не спалось. Несмотря на ужасную усталость, его одолевали тревога и беспокойство. Где сейчас Трюша, что с ней, жива ли? Пупырь поднял глаза на Бормоглотика. Хвостатый мутантик выглядел неважно и сосредоточенно смотрел на огонь. “Он тоже страдает и любит мою дочь. Подумать только, ведь я когда-то был против их свадьбы”, — подумал папа-мутантик и закрыл глаза.

В середине ночи, когда мутантики спали, угли костра вдруг ярко вспыхнули и внезапно погасли, будто их задул невидимый великан.