ВеСеЛыЕ зАдАнИя ДЛя УвЛеКаЮщЕйСя мАмЫ

и СмЕлОй УчИлКи

 на главную страницу

 

МИХРЮТКА В ТЕАТРЕ  

 

В тот самый день и в тот самый час, когда путешественники плыли на плоту по Семиструйной реке, Пирожков пригласил Михрютку и Авдохину в Детский театр. Родители Маши все ещё не вернулись из командировки, и Михрютка жила у соседки снизу.

Авдохина с утра накрутила бигуди и выгладила свое лучшее шерстяное платье. Она вела себя как-то неестественно, то нервничала, то смеялась и не обращала на Михрютку никакого внимания.

— И чего это она так рвётся в театр? — удивлялась Михрютка.— Вот уж не думала, что Авдохина такая театралка!

Но при всём том Авдохина осталась прежней и, когда Михрютка из любопытства накрасила губы помадой, которую нашла на туалетном столике, страшно рассердилась:

— Маленькая ещё, чтобы помадой мазаться. Возьми салфетку и сотри!

— А когда мне можно будет краситься? Когда мне будет столько же сотен лет, сколько и вам? — полюбопытствовала Михрютка. Но Авдохина уже не слушала её, потому что прикалывала к своему шерстяному платью блестящую брошку.

«Хорошо быть взрослой! — подумала про себя Михрютка.— Красься хоть до ушей, и никто ничего не скажет. А для ребёнка везде сплошное бесправие. Цветочные горшки в окна кидать нельзя, обои разрисовывать фломастером тоже нельзя... Кругом сплошные «нельзя»».

Спектакль начинался в два часа дня. Ровно в половину первого за Авдохиной и Михрюткой зашёл князь Пирожевский в белом летнем костюме. Пирожков уже давно отпускал для важности бородку, немного козлиную, но очень благопристойную. Теперь эта бородка выросла, окрепла и удивительно вписалась в образ князя Пирожевского.

— Вы готовы к культпоходу в театр? Тогда можно идти! — Пирожков пропустил Михрютку и Авдохину в подъехавший лифт.

— А как мы доберёмся до театра? — спросила Михрютка.

— На метро, как же ещё? Не на такси же! — удивился Пирожков.

— На метро?

Михрютка забыла, что Маша, которую она заменяла, была москвичкой и хорошо знала, что такое метро. К счастью, Пирожков и Авдохина не обратили внимания на странные слова девочки. По их мнению, детям даже полагалось задавать глупые вопросы и совершать непредсказуемые поступки.

По дороге Пирожков и Авдохина завели длинный, скучный, очень взрослый разговор. Вначале Михрютка пыталась принять в нём участие, но незаметно отвлеклась и запрыгала по плиткам тротуара.

Метро поразило Михрютку меньше, чем она ожидала. Пещера дракончиков тоже находилась под землёй, а в том, что поезда с голубыми вагончиками, громыхая, исчезали в тоннелях, не было ничего особенно захватывающего. На острове Буяне Михрютка встречала немало волшебства, рядом с которым метро показалось бы самым что ни на есть заурядным чудом. Больше всего драконёнку понравились движущиеся ступеньки на входе в метро.

— Как называется эта шустрая лесенка? Она волшебная? — Михрютка дернула Пирожкова за рукав.

— Это эс-ка-ла-тор,— Пирожков стал занудно объяснять про электричество и про лошадей, которые сидят где-то в моторе, но Михрютка перебила его новым вопросом. Она ловко спрыгнула с последней ступеньки эскалатора и уставилась на стеклянную будку внизу, в которой сидела дежурная по станции.

— А зачем женщина в будке? Она кто? Сторожевая бабка? А что она сторожит? Чтобы никто не украл самодвижущуюся лестницу? А сколько килограммов золота она получает в день?

Михрютка не успела выяснить насчет сторожевой бабки, потому что у неё тот час же возник другой вопрос:

— А почему открываются двери у поезда, если никто не говорит: «Отворись ворота ключиком замочком, золотым платочком»?

Пирожков совершенно захлебнулся в этом потоке детского любопытства и не знал, что отвечать, но тут Михрютка увидела нечто, что крайне заинтересовало ее.

На станции «Белорусская» в вагон вошли три старушки-близняшки. На руках у каждой старушки было по толстой белой болонке. «Гав! Гав!» — хором лаяли все три болонки. «Ха-ха!» — хором смеялись все три старушки. Этакие старушки-веселушки.

Михрютка ошалело переводила взгляд с одной старушки на другую. На лице у неё отражалось крайнее недоумение. Наконец она не выдержала, подошла к ним и спросила:

— Простите, что я вас беспокою. Но не могли бы вы мне сказать, какая из вас настоящая?

— Какая настоящая? Мы и сами не знаем! — Старушки так и по-катились со смеху, а болонки затявкали. Михрютка хотела ещё пообщаться со старушками, но поезд остановился:

— Станция «Театральная»,— объявил механический голос.

— Нам выходить! — заторопились Пирожков и Авдохина.— Мы уже приехали!

Михрютка помахала старушкам-близняшкам. Болонки завиляли хвостиками.

— Какие милые пожилые женщины! — сказал Авдохиной Пирожков.— Жаль только, что они не княгини. Благородство, оно, знаете ли, сразу чувствуется. Вот в вас, например, оно есть.

Авдохина поддакнула. Ей было приятно, что её причисляют к благородным людям.

Едва они вышли из метро, Михрютка сразу же потянула к киоску с мороженым.

— У нас нет времени,— быстро проговорил Пирожков.— Опоздаем в театр.

Здесь, пожалуй, он несколько преувеличил. Детский театр находился близко от метро, а приехали они даже раньше, чем было нужно. В оставшиеся полчаса Пирожков водил Авдохину и Михрютку вокруг ЦУМа, чтобы только держать их подальше от всяких соблазнов, вроде театрального буфета и киосков с мороженым.

— А какой он, театр? — спрашивала Авдохину Михрютка.— Я в нём, конечно, бывала, но призабыла.

— Театр? — переспросила Авдохина.— Театр — это сфера культуры. Магазин — это, так сказать, сфера искусства, а театр — сфера культуры.

— Там показываются разные хорошие спектакли с общественно полезной моралью, имеющие серьёзное образовательное значение,— добавил Пирожков, любивший читать газеты.

Михрютка прониклась важностью слов Пирожкова.

— А чем занимаются в театре? — поинтересовалась она. Маленькому дракончику не хотелось совершить какую-нибудь оплошность во время спектакля.

— В театре? В театре... э-э... смотрят и делают правильные выводы. А потом поступают согласно этим выводам,— в замешательстве проговорил Пирожков.

Михрютка, Авдохина и Пирожков вошли в театр и сели на свои места. Михрютка крутила головой во все стороны. Всё ей было интересно. И вот, наконец, свет погас. Заиграла музыка. Занавес отъехал в сторону. Прожектора высветили сцену. Михрютка ахнула:

— Как красиво!

— Тшш! Не шуми! — одёрнула её Авдохина.— Восхищайся молча! Не мешай восхищаться окружающим!

На сцене появились три поросёнка и запели песенку:

 

Нам не страшен серый волк,

Серый волк, серый волк,

Где ты ходишь, глупый волк,

Старый волк, страшный волк?

 

Волк не заставил себя ждать и спрятался на сцене так близко от поросят, что даже странно было, как те его не заметили. Наверное, были на редкость глупые.

— Нам не страшен серый волк! — пели свинки.

— В поросятах знаю толк! — Волк облизнулся и прыгнул на бедняжек.

На сцене началась бестолковая беготня, и поросятки попрятались по своим домикам. Но, конечно, домик из соломы не мог выдержать напора громадного хищного волка. На мордочке поросёнка застыл ужас.

— Спасите! — закричал поросёнок.— Кто-нибудь, спасите!

Услышав просьбу о помощи, Михрютка сделала вывод, окончательный и бесповоротный.

— Держись, свинка! Я тебе помогу! — она вскочила со своего места.

Авдохина не успела её удержать. Михрютка пробежала через зал и вскочила на сцену. Волк с испугом оглянулся на неё. Он воевал с поро-сятами уже не одну сотню спектаклей, но никогда за них ещё никто не заступался. Михрютка проскользнула в окно соломенного домика и крикнула удивлённому поросёнку: «Чего ты ждешь? Чтобы тебя съели?»

Михрютка навалилась на дверь, чтобы не дать волку войти. Растерявшийся актёр лепетал:

— Девочка, не мешай спектаклю! Я не собираюсь кушать поросёнка. Если я его и съем, то только понарошку.

— Ничего себе понарошку! Нашел дуру! Думаешь я не знаю, как понарошку едят! — отвечала Михрютка. Зал, решив, что так всё и было задумано с самого начала, взорвался аплодисментами. Некоторые впечатлительные юные зрители тоже возжелали защищать поросёнка, а один из них даже швырнул в волка сумочкой своей мамы с зарплатой за три месяца.

Пирожков выбежал на сцену, чтобы утащить оттуда Михрютку, но она восприняла его поступок совсем по-другому. Она решила, что он собирается помочь ей справиться с волком.

— Молодец, князь! — закричала она.— Вызови волка на дуэль! Не бойся, малютка поросёнок, тебя сейчас спасут!

Но князь Пирожков обманул надежды Михрютки. Вместо того, чтобы вызвать волка на дуэль, он подскочил к девочке, подхватил её на руки и помчался к выходу из театра. Помнится, Пирожков ещё удивился, какой тяжёлой может быть семилетняя девочка.

— Поросёнок, нас предали! Князь в сговоре с волком! Беги, поросёнок, беги! — торопила Михрютка. Пирожков с красным лицом и Авдохина со сбившейся причёской поспешно покинули театр.

— Ты с ума сошла! — набросились они на Михрютку на улице.— Зачем ты так поступила? Что за глупые шалости! Кто тебя только научил таким проказам?

Вместо ответа Михрютка ткнула указательным пальцем в грудь Пирожкову:

— Вы и научили. «Смотри спектакль, делай правильные выводы и поступай согласно этим выводам...» Вот я поступила. А вы? Как вы могли бросить в беде поросёнка?

Михрютка надулась и отвернулась от Пирожкова. Он схватился руками за голову:

— Всё, хватит! Ничего не понимаю! Сами воспитывайте своих детей! А я отказываюсь! Решительно отказываюсь!

— Перестаньте! — успокаивала Пирожкова Авдохина.— Она просто очень впечатлительный и нервный ребенок. Ей не хватает витаминов. Почему бы нам не купить ей килограммчик бананов или апельсинов?

— О нет, только не это! — Пирожков испуганно отшатнулся.— Ни за что на свете!

 

следующая глава