Глава десятая

СЛЕДСТВИЕ ОШИБКИ

                                                             “Знание того, что ты ничего не знаешь — и есть абсолютное знание”.

                                                                                                                                                                                                                                         Пупырь Великий

В тумане легко было разминуться, и именно это произошло с Бормоглотиком, Бубнилкой и Трюшей, когда, оставив на берегу ручья привязанного “Отважного Первопроходца”, они пробирались вдоль рельсов, направляясь к реактору, где, как они думали, томились в плену Пупырь, Мумуня и лобастики. И именно в это время сбежавшие пленники находились в плотном кольце утреннего марева всего в нескольких десятках метров от них, направляясь к Старому Городу. Обе группы были совсем рядом, настолько, что, не будь тумана, они непременно встретились бы.

Встреча, которая бы так обрадовала и тех и других, могла бы состояться и завершилась бы обоюдной радостью, объятиями, но обманчивая предутренняя дымка поглащала силуэты и голоса. На минуту, когда мутантики были совсем рядом, почти на расстоянии вытянутой руки друг от друга, Бормоглотику показалось, что он слышит чьи-то голоса и даже различил несколько длинных зыбких теней, но решил, что это карлики-часовые, охранявшие реактор, и прошептал Трюше и Бубнилке, чтобы те притаились и переждали.

Встрече не суждено было произойти, и маленькие мутантики прокрались через рельсы, уткнувшись в ограду реактора. Красноглазых псов, которые неистовствовали за оградой всего несколько минут назад, уже не было: один из поваров, свежующих на кухне овцу на завтрак Карле и её свите, выбросил во двор кишки и потроха, и голодные собаки, почуяв запах крови, сбежались к кухне со всех сторон.

Мутантики прошмыгнули между прутьями ограды и подкрались к глухой стене реактора, раздумывая, что им делать дальше. Туман все ещё был достаточно густым, и стража пока не замечала их, однако все входы в реактор, в которые малыши могли пробраться, тщательно охранялись усиленными караулами по приказу Карлы.

— Я стану невидимой и проберусь внутрь! Потом как-нибудь отвлеку стражу и вы проскочите за мной, — прошептала Трюша.

— Подожди немного, — Бубнилка удержала её своей слабенькой ручкой. — Сюда кто-то идет. Давайте спрячемся и подслушааем.

Друзя прыгнули за гусеницу ржавевшего у стены огромного трактора и, присев на короточки, стали ждать, пока стража пройдёт мимо.

В этот день очередь охранять двор выпала Оболдую, Жлобу и ещё одному гундосому карлику по прозвищу Цыкающий Зуб, который не выговаривал почти все буквы, но при этом был очень болтлив.

— Фофадно, фефанифу фуфан, — пожаловался Цыкающий Зуб, перебрасывая копье из одной руки в другую и подпрыгивая на месте.

— Чего этот гундосый бормочет? — спросил Жлоб.

— Говорит: “Холодно, ненавижу туман”, — перевел Оболдуй, знакомый с Цыкающим Зубом уже довольно давно и научившийся понимать его.

— Фефли фон буфет нафывать мефя фундосым, я ферегрызу фему форло! — злобно сказал Цыкающий Зуб.

— А сейчас этот гундосый что сказал? — вызывающе спросил Жлоб.

— Опять, говорит, холодно, мол, ненавижу туман и все такое прочеё, — ответил Оболдуй, не желавший, чтобы его приятели ссорились.

Около ржавого трактора, устав от бесцельного хождения вокруг реактора, карлики остановились передохнуть. Со стороны пруда донесся пронзительный крик, а потом раздался всплеск.

— Фарфиков фоют, фофорые фленнифоф уфуфили, — сообщил Цыкающий Зуб.

— Говорит, карликов моют, которые пленников упустили, — перевёл Оболдуй.

— Не карликов моют, а офицеров топят, — внёс поправку Жлоб. — Карла сегодня как с цепи сорвалась.

— Тшш! Шпионы услышат! — Оболдуй поднес палец к губам и огляделся. — Только по секрету: — прошептал он, — телохранители говорят, мутантики до того, как сбежать, убили Большого Паука.

— Брешут твои телохранители! — убежденно сказал Жлоб. — Разве Паука убьешь? А ты что думаешь, гундосый? А, гундосый, чего замолчал?

— Фя тяфя фуфью, фофака! — заорал Цыкающий Зуб и, не дожидаясь перевода, прыгнул на Жлоба. Охранники покатились по земле и случайно оказались возле того колеса, за которым прятались маленькие мутантики.

Первыми увидел их Цыкающий Зуб.

— Флефники! Ффофай фих! — закричал он.

— Сейчас я тебе покажу “флефник”! Сейчас ты у меня сам “флефником” станешь! — огрызнулся Жлоб, решивший, что это какое-то нехорошее слово, которым Зуб дразнится, и заехал ему по уху.

— Не фей мефя! Фофай фих! — и вырвавшись, Цыкающий Зуб бросился к колесу. Из-за него выскочили маленькие мутантики и, промчавшись мимо удивленного Оболдуя, затерялись в тумане.

Стражники безрезультатно искали их некоторое время и вернулись к стене реактора.

— Фя же фофарил! — крикнул Зуб. — Уфуфили!

— Что он говорит? — спросил Жлоб.

— Он сказал: я же тебе говорил! А ты, болван такой стоеросовый, не послушал! А теперь он на тебя донесет и тебя, Жлоб, в пруд бросят и правильно сделают! — схитрил переводя Оболдуй.

— И это он все так длинно сказал? — не поверил озадаченный Жлоб.

— Он ещё и не то сказал. Говорит, если ты не дашь нам тот кошелёчек, который отобрал сегодня у Куки, лежать тебе на дне пруда, а если отдашь, тогда мы... то есть он, так и быть, не будет на тебя доносить, — поспешно добавил Оболдуй, посматривая на висевший на поясе у Оболдуя кошелечек с монетками.

Жлоб от ярости стал красным как помидор.

— Предатель! — заорал он и потряс кулаком перед носом Цыкающего Зуба. — Хочешь все на меня свалить! Не выйдет!

— Фо фон фоварит? Фофему “фредатель”? Фя нифого нифогда не фредовать! — заметил удивленный Зуб, который мало того что гундосил, ещё был глуховат.

Жлоб покосился на Оболдуя в ожидании перевода.

— Давай кошелек, Жлобище! А то тебе конец! — растолковал хитрый Оболдуй. —  Это из-за тебя мы упустили мутантиков, так что и расхлебывать тебе.

Жлоб с ненавистью посмотрел на косноязычного товарища, а потом отцепил от пояса кошелёк и протянул его Зубу.

— На, гундосый, подавись! Не думал я, что ты такой подлый!

Цыкающий Зуб удивленно заморгал, не понимая, зачем карлик отдает ему кошелёк.

— Фофем мне тфой фофелёк? Фя не фредатель! офафь ефо сефе!

— Чего этому гаду ещё надо?

— Говорит, что взятку лучше передавать через посредника, а то как бы чего не подумали, — сказал Оболдуй. Он как бы нехотя взял у Жлоба кошелек и сунул его себе в карман.

— Я ему потом отдам, вечером! Так полагается, — объяснил он и, похлопав огорченного Жлоба по плечу, добавил, подражая Зубу: — Такова физнь, мой фрук, такова физнь!

Пока хитрый Оболдуй присваивал себе кошелёк, маленькие мутантики, обнаружив, что погони за ними нет, остановились, чтобы отдышаться.

— Чуть не схватили! — сказал Бормоглотик. — Ну как, Бубнилка, удалось тебе прочитать их мысли?

— Кое-что удалось, — радостно воскликнула малышка. — Кажется, пленникам удалось сбежать: и Пупырю с Мумуней, и моему папе и всем-всем лобастикам! Мало того, что они сбежали, ещё и стащили у Карлы какой-то камень... Она сейчас думает, как его вернуть.

Грушевидный нос Трюши победно засветился, из желтого стаовясь красным, из красного — оранжевым, а потом снова желтым.

— Ура! Пупырь и Мумуня спасены! — тихонько воскликнула она радосто.

— Не шуми, я хочу выяснить, что задумала Рыжая Карла! Отсюда её мысли очень хорошо слышны, наверное, она стоит где-нибудь у окна, — сказала Бубнилка (и в самом деле, в этот момент на верхнем уровне реактора Карла ждала появления Чёрного Герцога).

Малышка вслушалась в мысли Королевы.

— Карла отослала за ними в погоню двух самых свирепых вождей. Этот камень, который наши родители у нее стащили, — камень власти, и она хочет его вернуть любой ценой.

— А куда Пупырь с Мумуней побежали? Нужно же их предупредить!

— Они побежали в Старый Город совсем недавно. Странно, что мы с ними разминулись.

— Ничего странного: туман, — грустно сказал Бормоглотик.

— В Старый Город! — охнула Трюша. — В Старый Город! Я за них боюсь!

— Мы пойдем за ними и предупредим их о погоне, — сказала Бубнилка. — Жаль, что я ещё такая маленькая. Я ещё не умею передавать мысли на расстояние, я умею их только принимать.

Теперь, когда мутантики знали, что родные и друзья спаслись, они решили как можно скорее покинуть территорию реактора, где на каждом шагу их ожидала опасность. Туман уже начинал рассеиваться, и их могли увидеть.

Но, оказалось, что, удирая от стражи, Бормоглотик, Бубнилка и Трюша заблудились. Обогнув реактор, вместо того, чтобы выйти к забору, они попали в небольшой внутренний дворик. Там они наткнулись на кирпичную стену бывшей водокачки, в которой теперь была школа для детей карликов. Маленькие мутантики подкрались к окну и заглянули сквозь щель в ставне. Им было любопытно, чему и как учат юных недорослей.

В классе начинался урок. Успевшие перессориться за перемену ученики катались по полу, кусались, швырялись стульями и колотили друг друга головами об парты.

В класс вошла учительница — тощая немолодая карлица по имени Грымза, приходившаяся начальнику телохранителей Пупу троюродной сестрой. В одной руке у нее был журнал, а в другой — деревянный молоток на длинной рукоятке, которым она тотчас принялась колотить своих нерадивых учеников.

— За парты, олухи! Кретины! Хамы! — заорала она. — Вы не слышали, как я стучала в таз!.. Гнус, что у тебя за поясом? Метательная булава? Разве ты забыл, что приносить оружие в класс запрещено под страхом умывания в ручье?

— Эта папина! — пропищал Гнус. — Я больше не буду!

— Знаю, что будешь! А ну дай её сюда!

Грымза вырвала у Гнуса булаву и швырнула её в окно. Булава пробила в гнилых ставнях дыру и просвистела над головой едва успевшего присесть Бормоглотика.

Грымза прошла к учительскому столу и, забравшись на него с ногами, начала урок.

Карлики считали Грымзу очень умной и образованной, потому что она была единственной, кто хоть как-то умела писать и знала кое-что о равенстве треугольников. Кроме того, она умела неплохо готовить химические смеси и варила из дуста, ртути и мышьяка с добавлением небольшого количества соляной кислоты вкусный самогон, который очень любили пить её братец Пуп и даже сама тетушка Требуха, которая кроме того, что стала обжорой, не прочь была и выпить.

Когда недоросли кое-как расселись за парты и успокоились, Грымза открыла журнал и, отметив отсутствующих (тех, которые были тяжело ранены после вчерашнего урока физкультуры, на котором играли в вышибалы кирпичом), сказала:

— Сегодня на уроке мы будем учиться считать до трех. Тот, кто уже умеет считать до трех, поднимите ногу!

Юные недоросли тревожно завозились, но в классе поднялась только одна мохнатенькая ножка — юной хорошенькой карлицы с первой парты, у которой в ушко была кокетливо продета маленькая косточка.

— Смола, опусти ногу, я знаю, что ты умеешь! Ты — моя единственная гордость среди этого сборища кретинов! — и учительница погладила отличницу по квадратной голове.

Потом Грымза снова заглянула в журнал и взревела, размахивая молотком:

— Дрязг, к доске! Живо!

С места поднялся приземистый круглоголовый недоросль и, косолапя, с обреченными видом направился к доске.

— Дрязг! Почему ты весь в царапинах, опять кошек пытал?

— Гы... — отозвался тот. — Просто у нас на завтрак белка была, а мама ей когти подстричь забыла... Царапучая, зараза.

— Дрязг, ты умеешь считать до трех?

— Не-а...

— А до двух?

— Не-а...

Грымза нахмурилась.

— А хотя бы до одного умеешь считать?

Дрязг со вздохом замотал коротко стриженной головой с двумя вмятинами на затылке, которые возникли после того, как накануне он учился жонглировать кувалдами.

— Дрязг, откуда у тебя ссадина на лбу? Тоже кошка?

— Не-а, ребята, вчера подкололи... — охотно объяснил недоросль. — Говорят, слабо прыгнуть ласточкой в бассейн. Я думаю, в чем подкол? А оказалось, они туда мазута не налили, ну я об дно лбом и шмякнулся.

Двоечники за задних партах загоготали, но после того, как Грымза бросила в них стулом, притихли.

— Хорошо, Дрязг, сейчас я буду учить тебя считать до трех, а вы, оболтусы, запоминайте! Используется метод непосредственного мозгового стимулированья!

— Как “мулирование”? — удивился ученик.

— Объясняю для дураков: мозговое стимулирование — это шоковая терапия или массаж головы! — объяснила Грымза и заехала ему деревянной колотушкой по лбу. Раздался звук, подобный тому, как если бы кто-то постучал костяшками пальцев по столу.

— Один удар — это раз! Простая арифметика. Запомнил? А сейчас будет — два! — и она стукнула Дрязга колотушкой два раза, научив его таким образом считать уже до двух.

— А теперь будет три! — и Грымза замахнулась колотушкой в третьий раз, чтобы завершить процесс образования.

Но тут недоученный Дрязг с громким воплем выскочил в окно, высадив раму, и побежал наутек. За ним с колотушкой, над головой, гналась учительница и кричала:

— Стой, оболтус! А как же мозговое стимулирование? Ты мне портишь всю педагогику!

Тут Грымза случайно обернулась и увидела около окна маленьких мутантиков, не успевших спрятаться за угол дома.

— Пленники сбежали! Лови их! — завопила она и помчалась за ними.

Дрязг, Смола и остальные юные недоросли с радостью покончили с образованием и, выхватив ножи и вилки, которые они как примерные карлики, всегда носили с собой, погнались за мутантиками, намереваясь, очевидно, превратить урок математики в урок банального людоедства.

Бормоглотик и Трюша бегали быстро и смогли вначале опередить карликов, но вдруг Бубнилка упала. Мутантик остановился и, подхватив малышку, помчался догонять Трюшу, но с грузом он уже бежал не так быстро. Грымза с колотушкой и недоросли с ножами и вилками стали его догонять. А тут ещё Жлоб, Оболдуй и Цыкающий Зуб, а вместе с ними по меньшей мере десяток телохранителей Карлы, охранявших служебный вход в реактор, заметили беглецов и помчались наперерез, отсекая малышей от забора.

Но когда надежда на спасение уже почти исчезла, Трюша заметила валявшийся на земле длинный пожарный шланг, прикрученный проволкой к крану.

— Бормоглот, откручивай кран! — закричала она, схватив шланг и направляя его на приближающихся карликов.

Хоть вероятность того, что пожарная система реактора все ещё действует, была невелика, все же это был их единственный шанс. Бормоглотик ухватился двумя руками за ржавый кран и изо всей силы стал вращать его против часовой стрелки. Кран поддавался очень туго, а карлики были уже совсем рядом!

— Скорее, Бормоглот! — крикнула Трюша.

— Я стараюсь — не выходит!

Грымза уже занесла свою колотушку над головой Бубнилки с явным намерением то ли испробовать на ней свой свирепый педагогический метод, то ли прибить малышку насовсем. Но в это мгновенье кран наконец зашипел, потом загудел, и из внезапно надувшегося шланга ударила мощная струя застоявшейся воды. Напор был так силен, что Трюша едва удержала в руках вырывающийся шланг. Бормоглотик перехватил его.

Вопящую Грымзу струей воды перекувырнуло в воздухе и отбросило на несколько метров, а следом за ней смыло и нескольких её учеников, в том числе Дрязга, Смолу и кое-кого ещё.

— Осторожно, сзади! — крикнула Бубнилка.

Не раздумывая, мутантик повернул шланг, и струя ударила в одного из телохранителей Королевы, подло подкравшегося сзади и уже поднимавшего свою утыканную гвоздями булаву для удара. Струей воды его сбило с ног, он выронил булаву и с писком уполз под бетонную плиту.

Рассохшийся шланг вздрагивал, и из его многочисленных маленьких дыр и дырочек хлестала вода. Бормоглотик и Трюша поворачивали конец шланга из стороны в сторону, расшвыривая струёй перепуганных нападающих.

Цыкающего Зуба струей смыло с крыши трактора, на которую он пытался залезть, и карлик шмякнулся о стену реактора.

— Безобразие! Хамство! Вандализм! — закричал он, вдруг перестав быть косноязычным. Это под влиянием “водной” терапии в нем пробудилась наследственная память, и он вспомнил даже те слова, которых никогда в жизни не знал.

Не успев даже позлорадствовать над неудачей своего врага, Жлоб только открывший рот, чтобы произнести: “Так тебе и надо”, сам был облит с ног до головы ледяной водой и с воплем, не помня себя от ужаса, залез по совешенно отвесной стене реактора на его крышу. Второй приступ ужаса он испытал уже на крыше, увидев, на какую высоту взобрался без страховки.

— Интуиция подсказывает мне, что и меня сейчас обольют, — философски заметил Оболдуй, наблюдая, как разлетаются под струей телохранители Карлы, попытавшиеся обойти маленьких мутантиков со стороны забора.

— Моя интуиция никогда меня не обманывала, — продолжал он. — Вот прямо сейчас возьмут и оболь... Ну, что я говорил? Взяли и окатили! — пропищал он уже плаксивым голосом, уползая под трактор.

После того, как ещё два или три нападавших и около десятка юных недорослей, мокрые с головы до пят, побросав оружие, стали с визгом кататься по земле, карлики больше не решались атаковать и держались на безопасном расстоянии, куда брызги струи уже не могли до них достать.

Расчистив или, точнее, “промыв” себе дорогу к забору, Трюша и Бормоглотик окатилили ещё два или три раза визжавших карликов, а потом, бросив корчившийся, подобно удаву, шланг на землю, подхватили Бубнилку и побежали с ней в сторону границы со Старым Городом. Уцелевшие карлики припустили было в погоню, но тут шланг дернулся на последнем издыхании, подскочил и выпустил последнюю мощную струю воды почти им в упор.

Трюша, Бормоглотик и Бубнилка проскочили сквозь дыру в ограде и оказались около железнодорожных путей, образовавших в этом месте нечто похожее на перевернутую букву “Т”. Перекладина “Т”, представлявшая широкий железнодорожный путь,  изгибалась и сворачивала в сторону от основной колеи, уходя в направлении Старого Города и заканчиваясь, надо полагать, где-нибудь на территории Заброшенного Вокзала.

Перескочив через пути и убедившись с облегчением, что карлики их не преследуют, а стоят у границы и что-то угрожающе кричат, размахивая булавами и швыряя камни, маленькие мутантики почувствовали огромное облегчение. В который раз они были рядом со смертью, дразня её, а она не осмелилась их тронуть.

— Как твоя коленка, Бубнилка? — спросила Трюша. — Ты её сильно ударила?

— Только чуточку ушибла, она уже совсем не болит! — сказала малютка. — Как здорово, что тебе пришла мысль облить их из шланга. Я боялась, что эта старушенция с колотушкой на мне живого места не оставит. А потом проникла в её мысли, они все тесные, злобные и все как-то в кучку.

— Мысли в кучку? — заинтересовалась Трюша. — Как это?

— А вот так, сама не знаю, — засмеялась девочка. — В кучку и все тут!

Малышка очень многое понимала и чувствовала, а вот объяснить и выразить словами могла далеко не все. “Какая-то я сама себе непонятная”, — вздыхала иногда она.

Маленькие мутантики понимали, что потеряли слишком много времени у реактора и теперь им будет непросто догнать родных и предупредить их о погоне. Поэтому они старались идти как можно быстрее, во всяком случае Бормоглотик торопился, а Трюша и Бубнилка, всю ночь не спавшие, клевали носами и шли еле-еле, жалуясь, что устали.

Они двигались по дороге вдоль рельсового пути. Справа и слева от них возвышались неподвижные громады домов со слепыми окнами, валялись ржавые рамы машин,  стояли покосившиеся телефонные будки и поскрипывали сорванные с петель двери подъездов. Здесь были сотни и тысячи мест, где могла прятаться и подстерегать их любая опасность. Разросшиеся деревья и пробивавшиеся сквозь афальт побеги кустарника ухудшали видимость: лес год за годом захватывал заброшенный город. “Ещё сто или двести лет, — словно бы говорил он, — и здесь ничего не останется, ни домов, ни каменных стен, ни асфальта — буду только я.” И, возможно, думали маленькие мутантики, это даже к лучшему.

— Интересно, мы правильно идём или нет? — спросила Трюша. — Вдруг Пупырь и Мумуня повернули куда-нибудь в сторону? В таком огромном городе легко разминуться.

— Так ты до того договоришься, что лучший способ искать кого-нибудь — это вообще никуда не ходить, а стоять на месте, — проворчал Бормоглотик, даже не подозревая, насколько он был близок к истине.

— Наши родители где-то в центре города, — сказала Бубнилка, сосредоточиваясь и сжимая ручками виски. — Я могу представляю себе улицу. Она такая длинная, немного кривая, там недалеко какой-то шатер, вроде цирка, деревянный забор и ещё что-то... Ага, двухэтажный дом, а на нем надпись: “Универсам”!

— А моих папу с мамой ты видишь? — с надеждой спросила Трюша. — Они тоже там?

— Не знаю. Кажется, я смотрю не их глазами, а глазами погони. Я вижу эту улицу через мозг карлика, который за ними гонится. А впереди меня, то есть впереди этого карлика — бежит пес. Очень злой он... Там рядом ещё один карлик, которого первый ненавидит, он размышляет о том, не всадить ли нож сопернику в спину.... Нет, думает, потом, вначале верну кристалл...

Маленькие мутантики продолжали идти рядом с рельсами, когда увидели на путях какое-то странное приспособление с рычагом посередине и двумя парами железных колес.

— Что это за штука? — спросила Трюша.

— Дрезина, — объяснил Бормоглотик, дотрагиваясь до рычага. — На ней ездят по железной дороге. Если раскачивать этот рычаг, дрезина начнет двигаться.

— А откуда ты знаешь? Разве ты раньше видел такие штуки?

— У меня ведь тоже есть наследственные способности, — смущенно сказал мутантик. — Раньше я тебе об этом не говорил, но стоит мне прикоснуться к чему-нибудь, к какой-нибудь вещи — и я вспоминаю все-все про этот предмет, как будто сам им когда-то пользовался, — стесняясь, объяснял Бормоглотик. — Например, один раз в заброшенном магазине я нашел какую-то странную коробку, дотронулся до неё — и сразу понял, что это телевизор, что по нему смотрят кино, или увидел другую штуку — и вспомнил, что это электрическая бритва...

— Почему бы нам не поехать на этой дры... дрызине? — спросила Бубнилка. — Тогда нам не придется идти пешком, и мы сможем догнать родителей.

Девочки залезли на дрезину и комфортно разместились на деревянных сидениях, а Бормоглотик налег на рычаг. Вначале они ехали медленно, а потом, когда дорога пошла под уклон, дрезина разогналась, и только замелькли телеграфные столбы. Трюша и  Бубнилка смогли даже немного поспать.

Неожиданно перед въездом в Старый Город впереди показался низкий черный тоннель, и дрезина, не останавливаясь, нырнула в него. Света впереди не было, и они оказались словно в темном страшном колодце.

— Я боюсь! Тут кто-то есть! — Бубнилка крепко сжала Трюше палец.

Посредине тоннеля дрезина вдруг остановилась и, сколько Бормоглотик ни дергал за рычаг, не трогалась с места. Вероятно, одно из колес сошло с рельса и его заклинило.

— Тут кто-то есть! — ещё раз пропищала Бубнилка. — Я... я слышу, как Он думает!