Дмитрий Емец 

СОКРОВИЩА МУТАНТИКОВ

фантастическая повесть

ВВЕДЕНИЕ

На Мутатерриториях, раскинувшихся вокруг взорвавшейся когда-то давно АЭС, живут три народа мутантиков — шерстюши, лобастики и реакторные карлики. Каждый из этих народов обладает своеобразными, удивительными свойствами.

Шерстюши, милые пушистые существа, на несколько минут в день могут становиться невидимыми. Эта способность унаследована от снежных людей, чьими дальними родственниками они являются. У шерстюш большие пульсирующие носы, похожие на груши, которые, когда их обладатели волнуются, набухают и делаются красными.

Лобастики — худенькие мутантики с огромными головами — интеллектуалы и телепаты. Они могут передавать мысли на расстояние, силой воли сдвигают и переносят по воздуху небольшие предметы, а также умеют создавать миражи.

На зиму лобастики впадают в спячку, а их сны могут материализовываться. К примеру, если одному из таких мутантиков снится чудовище размером с трехэтажный дом, это наверняка означает, что в данный момент в лесу шерстюши и реакторные карлики с визгом разбегаются от неизвестно откуда взявшегося монстра. Впрочем, чудовища, пришедшие из снов, недолговечны и стоит бросить в призрака горсть земли или ком снега, как он рассыпется. Питаются лобастики газетами, журналами, книгами и всем, что сделано из бумаги. Это необычно, но на Мутатерриториях странности есть у всех и здесь никого ничем не удивишь.

Реакторные карлики — низкорослые, мрачные мутантики, наделенные огромной силой, — живут в фундаменте взорвавшейся АЭС. Карлики умеют великолепно маскироваться, принимая форму предметов, равных им по весу — автомобильных покрышек, пней, бочек, камней, и в таком виде терпеливо поджидают в засаде добычу. Они с удовольствием пьют бензин и мазут, но нескольких капель обычной воды, попавшей им на кожу, бывает достаточно, чтобы заставить этих мутантиков визжать от ужаса. Этот воинственный и тупой народ не первый год старается захватить Оранжевый Лес и поработить живущих там мутантиков.

Но шерстюши и лобастики не сдаются, и последний военный поход карликов завершился их полным разгромом. Их разбитое войско откатилось к реактору, и Рыжая Карла, королева реакторного народа, в гневе поклялась отомстить за поражение.

Начало истории вы могли прочитать в фантастических повестях “Мутантики” и “Королева мутантиков”.

ГЛАВА 1.

КАРЛА ПОЛУЧАЕТ СЕКРЕТНОЕ ИЗВЕСТИЕ

Даже если мне трижды придется начинать сначала, я не отступлю!

Карла I Единственная, Рыжая и Неповторимая.

— Нафа фофолефа фофсем офуфела! — воскликнул Цыкающий Зуб.

Он постучал себя кулаком по лбу, и раздался гулкий звук, словно от удара по пустой бочке. Цыкающий Зуб гундосил с раннего детства, после того как у него прорезался третий ряд зубов, и все давно привыкли к этому.

— А? Чего?! Тревога? — карлик Чпок, задремавший на посту, проснулся от резкого звука и схватился за копье.

— Успокойся! Это Зуб по голове барабанит. — Оболдуй осторожно отвел ладонью наконечник копья, которым Чпок спросонья колол во все стороны.

Оболдуй был самым ловким и бесшабашным карликом во всем реакторе. Когда-то он являлся оруженосцем Бешеного Блюма, но за чрезмерное употребление ртути и бензина был разжалован, потерял право носить цепь из скрепок и был переведен на внутреннюю охрану реактора.

— Фет у мефя нифафих фофобностей! — обиделся Цыкающий Зуб. — Я фофарю: фофолефа офуфела!

— Чего он бормочет? — спросил Жлоб и проверил на месте ли висевший у него на поясе большой кошелек.

Кошелек был всегда набит монетами и кусочками реакторного стержня, но никто не видел, чтобы карлик что-нибудь из него доставал — только наполнял. Заметив бережливость Жлоба, начальник телохранителей Пуп посоветовал Карле назначить его казначеем, но Королева сказала: “Мне моя казна пока не надоела.”

— Фофолева офуфела! — разозлившись, что его не понимают, в третий раз повторил Зуб.

— Он говорит: королева сдурела. — Оболдуй был единственным, кто понимал гнусавую речь своего товарища.

— Карлуха и правда сдурела: держит нас в карауле вторые сутки. Хоть бы смену прислала, что ли? — поддержал Зуба Кука.

Кука, реакторный дон жуан и любимец карлиц, сидел на ржавом огнетушителе и усердно полировал напильником ногти.

— Тшш! Услышит Карла, что вы говорите, велит утопить нас в пруду! — зашипел Чпок, коротконогий широкоплечий карлик, отличавшийся огромной силой.

— Мы что? Это гундосый начал! Пускай его и топят! — Жлоб, недолюбливающий Зуба за то, что тот недавно выиграл у него в карты два кусочка реакторного стержня, но так и не отдал, ткнул в него пальцем.

— Не фмей нафыфать мефя фунфосым! — вспыльчивый Цыкающий Зуб рассверепел и бросился на обидчика с кулаками. Но Жлоб, ожидавший нападения, превратился в стальной сейф и, не чувствуя ударов, хихикал, представляя, как противник расшибает об него кулаки.

Внезапно портьеры раздвинулись, и карлики, мгновенно прекратив возню, вытянулись по стойке “смирно”. Из потайного хода, ведущего из тронного зала, появилась Рыжая Карла. Она стремительно прошла мимо стражников, даже не взглянув в их сторону, и исчезла за поворотом коридора, из которого вела лестница в подвал.

— Уф! Кажись, пронесло! — с облечением выдохнул Оболдуй.

— Куда это она? — спросил Жлоб.

— Ясно куда — в пыточную, — Кука зевнул так, что челюсти у него заклинило, и он смог закрыть рот, только ткнув себя в подбородок.

— Откуда ты знаешь?

— Когда Карла идет в пыточную, всегда надевает красное платье и делает высокую прическу, — уверенно заявил дамский угодник.

Кука достал флакон духов, открыл крышку и капнул на язык. Он всегда так делал, чтобы изо рта не пахло.

Прошла минута, и, словно в подтверждение того, что Кука угадал верно, из подвала донесся дикий вопль. Карлики переглянулись — ни одному из них не надо было объяснять, что происходит внизу.

— Фофо фето? — поинтересовался Цыкающий Зуб.

— Вождей купают за то, что сражение проиграли, — ответил Чпок.

— В чем купают? В воде? — ужаснулся Оболдуй.

— В чем же еще? Искупают с мылом и шампунем и полотенцем вытрут, — кивнул Чпок.

— Причем не простым полотенцем, а небось махровым, чистым! — смакуя, сказал Жлоб, любивший подробные, натуралистические описания пыток.

Остальные поежились. С точки зрения карликов, вытереться чистым полотенцем было настоящее мучение. Они предпочли бы ванну из мазута и половую тряпку.

Вопль из подвала повторился, заставив охранников содрогнуться.

— Да, Карлуха спуску не даст, — закончил беседу Оболдуй.

Сверху раздалось хихиканье, и ржавый огнетушитель, сорвавшись со стены, превратился в Глюка, самого чокнутого карлика во всем реакторе. От неожиданности часовые вздрогнули.

— А я новую наколку сделал! — похвастался Глюк.

— Тебе уже некуда! Разве что на ступню! — сказал Кука.

— Я на ступню и сделал! — балансируя на одной ноге, Глюк поднял другую и показал.

Все с интересом посмотрели: Глюк был покрыт татуировкой с головы до ног, и даже на ладонях унего пестрели наколки.

Оболдуй снял с пояса флягу с бензином и отхлебнул. Хоть за выпивку на посту могли искупать, он надеялся, что сейчас с ним ребята свои — не выдадут. К тому же бензин по крепости уступал ртути, и был для карликов вроде пива.

— Что пьешь, браток? — Глюк завистливо пошевелил проколотыми ушами. В каждом ухе у него было по пятнадцать колец и по три — в каждой ноздре.

— На, глотни! — Оболдуй сунул приятелю фляжку.

Не заставляя себя уговаривать, Глюк запрокинул голову, и бензин забулькал.

— Дихлофосику нюхнуть не найдется? — спросил он, вытирая губы.

— Сдурел? Мы же на дежурстве! — сказал Кука и важно скосил глаза к переносице. Они у него могли вращаться в разные стороны независимо друг от друга.

— На дежурстве, так на дежурстве... Дело такое, — метким плевком Глюк сбил пролетавшую мимо радиевую осу и с хрустом раздавил ее татуированной пяткой. Мнительный Жлоб заподозрил неладное и осторожно покосился на карлика своими заплывшими глазками.

— Зачем ты в огнетушитель превратился? — как бы невзначай спросил он.

— А, шпионил! — отмахнулся Глюк.

— За кем шпионил-то? — насторожились охранники.

Явно испытывая их терпение, Глюк поковырял в носу большим пальцем ноги.

— За вами, — сказал он наконец. — Мне Пуп велел: влезь, говорит, на стену, замаскируйся и шпионь за всеми подряд. Мало ли что, измена какая в реакторе затевается или повелительницу кто ругать начнет... например, Карлухой обзовет, или скажет, что она сдурела... — и Глюк, явно намекая на что-то, прищурился.

Часовые перепугались. Они вспомнили, что судачили о Королеве и нелестно отзывались о ней, а за такие дела запросто можно и в пруд угодить.

— Фы федь фифего не фасскажешь, Флюк? Фы фы с тофой фучшие фузья! — залебезил Цыкающий Зуб.

Глюк покровительственно похлопал его по плечу.

— Ясное дело, не расскажу... Но учтите, парни, с каждого по баллону дихлофоса и чтоб без дураков... Не то смотрите у меня! — бывший огнетушитель провел ребром ладони по горлу.

— За нами не заржавеет. Спасибо тебе, Глюк! — разом заговорили обрадованные часовые.

— Спасибо не булькает... — проворчал шпион, и Оболдуй, поняв намек, со вздохом протянул ему  фляжку.

Поболтав о том, о сем и посоветовавшись, не сделать ли ему татуировку на языке и веках, Глюк удалился.

— Я не знал, что его шпионом назначили, — сказал Кука.

— На повышение пошел, мерзавец! А таким лопухом казался! — завистливо прошептал Жлоб и стал делать зарядку для ушей, которые у него торчали в разные стороны, как варежки.

Вернувшись из пыточной, где она учила “уму разуму” вождей, Рыжая Карла поправила перед зеркалом растрепавшуюся прическу и стала печь блины из силикатного клея и оконной замазки, поливая их удобрениями для комнатных цветов. Когда у Королевы бывало дурное настроение, она, чтобы успокоиться, всегда занималась кулинарией.

В ушах у нее все еще продолжали звучать вопли свежевымытых вождей, которых Карла велела посадить в корыто и поливать из лейки. Бешеный Блюм и Собачий Хвост, впервые в жизни отмытые от грязи, сажи и мазута, клялись, что прикончат всех мутантиков в Лесу и что в поражении второго похода на шерстюш и лобастиков виноваты не они, а нагромождение дурацких случайностей.

Будучи карлицей лишь наполовину, Королева не понимала, почему ее подданные панически боятся воды. Карлу забавляло, что широкоплечие мускулистые воины, не страшащиеся ни копья, ни меча и спокойно пьющие серную кислоту, от затекшей им за шиворот струйки дождя начинают вопить и кататься по полу. Вот и Блюм с Хвостом после купания представляли жалкое зрелище, и потребуется несколько часов, прежде чем они придут в себя и обретут прежнюю спесь.

Рядом с Королевой смущенно переминалась с ноги на ногу верная Требуха. Подбродок у толстухи был залит жиром, а из правой ладони торчала поджаренная грачиная лапка, ее любимое лакомство. Ежедневно Требуха поглощала такое количество лапок, что Рыжая Карла удивлялась, как на Мутатерриториях еще сохранились грачи.

— Если повелительница желает услышать мое мнение, крутовато вы с ними обошлись. Посадить в корыто — куда ни шло, но намыливать — это просто жучья жуть. Когда вы приказали принести шампунь и вылить несколько капель им на головы, мое сердце едва выдержало это душераздирающее зрелище! — недовольно сказала Требуха.

Рыжая Карла запустила в нее блином, просвистевшим как бумеранг, но толстуха с неожиданной ловкостью присела, и блин попал в начальника телохранителей Пупа, ковырявшего в зубах острием копья.

— Прекрати! Эти олухи только и умеют проигрывать сражения! Я могла казнить их, но проявила милосердие! После купания я прощу их и вновь назначу командовать войсками.

— Но почему, Королева? Думаете, купание излечит их от глупости? — поинтересовался Пуп.

Рыжая Карла усмехнулась, поигрывая хвостом висевшей на ее шее лисьей шкуры.

— Глупость неизлечима, и ты это знаешь не хуже меня! Но, как любила говаривать моя бабушка-колдунья, на безрыбье и рак — рыба. Выбирать не приходится.

— Милосердие повелительницы безгранично. Если бы госпожа доверила решать мне, я отрубил бы им головы! Все равно они ими не пользуются, — высказал свое мнение начальник телохранителей, ненавидевший вождей так же сильно, как они его.

— Помолчи, лысый череп! Не то и до тебя доберусь! — оборвала его злая властистельница карликов.

Пуп обиженно умолк. Со стороны Королевы напоминать о его недостатке было величайшей бестактностью, ибо начальник телохранителей глубоко переживал утрату последней волосинки. Пока у него на голове оставался хотя бы один волос, у Пупа сохранялась иллюзия, что он не   л ы с,  а   л ы с о в а т. Сейчас, когда и этот, столь оберегаемый волос выпал, его обладатель не мог укрыться от правды. “От всей лысой правды!” — пошутил вчера Бешеный Блюм, у которого с Пупом была давняя вражда.

Начальник телохранителей обратился за помощью к знахарям и знахаркам, пообещав, что даст два больших куска реакторного стежня и вдоволь копченого мяса тому, кто вернет ему шевелюру, но желающие не появлялись, потому что все колдуны знали, как опасно разочаровать Пупа.

Чего только карлик не перепробовал, чтобы у него вновь появились волосы! Он и грязью голову мазал, и массировал, и приклеивал выпадавшие волосинки пластилином и суперклеем, и, прошептав заклинания, закопал на развилке дорог свиное ребро, но ничего не помогло.

Рыжая Карла испекла с десяток блинов, но вонь от пригоревшего к сковороде клея не принесла ее мятущейся душе успокоения. Когда последний блин, сколько Королева с ним ни промучалась, не пожелал покинуть сковороду, Карла, вспылив, отшвырнула ее, отправилась в тронный зал и разлеглась на вылезшей медвежьей шкуре. Вопреки ожиданию, привычные заботы по хозяйству не только не успокоили ее, но разозлили еще больше.

Пуп и Требуха стояли у дверей, ожидая, что повелительница отдаст какие-то распоряжения, но Карла лежала на шкуре, закрыв глаза и, казалось, забыла о фаворитах.

Тогда толстая карлица достала из висевшей на поясе пистолетной кобуры копченую птичью лапку и задумчиво стала ее обсасывать.

— Не могу понять, какая вкуснее: воронья или грачиная! Тысячу раз сравнивала! — пожаловалась она Пупу.

— А страусиный окорочок не пробовала? — поинтересовался он.

— Иди ты, охальник! Страусиный ему! — Требуха хихикнула и дружески двинула его локтем под ребра,  после чего Пуп, согнувшись, долго икал и кашлял. Но слова про страусиный окорочок заставили толстуху мечтально задуматься, особенно когда она представила себе его размеры.

— Размышляешь, где страуса раздобыть? В Африку тебе надо идти, — посоветовал начальник телохранителей.

Пораженная его образованностью, жирная карлица с уважением посмотрела на Пупа:

— А где эта Африка?

— Фиг ее знает! На карте где-то!

Требуха вздохнула. Она пошарила в кобуре, убедилась, что запас вороньих лапок иссяк, и стала ковырять облоданной косточкой в ухе.

Когда же, посчитав, что Королева заснула, ее приближенные решили незаметно удалиться, Рыжая Карла внезапно крикнула:

— Эй вы, прихехешники! Куда намылились? Главного шпиона ко мне!

Но звать никого не пришлось.

— Я здесь, повелительница! — послышался тоненький писклявый голосок, и из-за шторы, скрывавшей дверь потайного хода, выглянул маленький скособоченный карлик в черном плаще. Это был главный шпион Нытик. Его красные всевидящие глазки вечно слезились, отчего казалось, будто он непрерывно плачет.

Увидев, что Нытик появился из секретного хода, которым он не имел права пользоваться, Королева приподнялась на медвежьей шкуре:

— Нытик, где ты был?

— За занавеской, Королева! — карлик согнул спину в угодливом поклоне. Теперь он был похож на вопросительный знак, пытающийся перетечь в дефис.

— Что ты там делал? Шпионил за мной, мерзавец?

Рыжая Карла нахмурилась, а ее рука потянулась к висевшему на поясе метательному кинжалу. Нытик посерел от страха и попятился:

— Что вы, повелительница? Я прибыл минуту назад и решил воспользоваться секретным ходом, чтобы не привлекать внимания стражи! Прошу вас, Королева, неужели вы думаете, что я способен на нехороший поступок? Я даже маленькой мушки не обижу, зайчика раненого встречу — лапочку ему перевяжу!

Голос главного шпиона подрагивал от честности и убедительности, но Пуп с Требухой, хорошо знавшие его, хихикнули. Карла недоверчиво усмехнулась, но ее ладонь на кинжале разжалась, а Нытик, кланяясь, как китайский болванчик, осмелился приблизиться к разгневанной повелительнице.

— Если твой секрет ничего не стоит, ты мигом отправишься принимать ванну! — пригрозила она. — Рассказывай!

Карлик втянул голову в плечи и настороженно огляделся, продолжая хранить молчание.

— Язык прикусил? — съязвила Королева, и Требуха с Пупом, которые терпеть не могли главного шпиона, захрюкали от смеха.

— Это очень важный секрет. Ваше Величество захочет услышать его без чужих ушей... — и Нытик покосился на своих врагов.

— Ты их называешь “чужими ушами”? Им нельзя знать? — Карла кивнула на начальника телохранителей и толстуху.

— Когда я расскажу, вы сами решите, стоит ли посвящать в это своих приближенных. Я не уверен, умеют ли они молчать.

Рыжая Карла насмешливо посмотрела на фаворитов.

— Требуха, Пуп, подите сюда! Это правда, что вы не умеете молчать?

Начальник телохранителей достал из кармана бархатную тряпочку и вытер лысину. Он любил, чтобы она всегда блестела.

— Мы немы как рыбы! — обиженно сказал Пуп.

— Унесем ваши тайны с собой в могилу! Вынесем любые пытки! — взволнованно подхватила Требуха.

Королева села на трон и закинула ногу за ногу.

— Ой ли, милочка? А если на твоих глазах будут есть вороньи крылышки, а с тобой не поделятся?

Толстуха, представив это, побледнела и схватилась за сердце:

— Это будет уже не пытка, Ваше Величество, а изуверство! — воскликнула она.

Карла расхохоталась, но резко оборвала смех.

— Ладно, Нытик, сообщай секрет! А вы, Пуп и Требуха, марш отсюда и не вздумайте подслушивать!

Фавориты смерили обидчика угрожающими взглядами, а тот, торжествуя, показал им язык. Выйдя из тронного зала, приближенные жадно прильнули ушами к щелям, но не смогли разобрать ни слова — шпион говорил шепотом.

— Вот скотина! Ничего, как-нибудь я с ним расквитаюсь! Подолью в капли для носа, которые он пьет по утрам, растительного масла! — пробормотала карлица.

— Натуральные продукты — самый страшный яд! Давай-ка, тетушка Требуха пропустим по стаканчику нашего успокоительного! — Пуп снял с пояса флягу с ртутью.

— Ишь ты пьяницу какую нашел! — засмущалась карлица, но ее заплывшие глазки алчно заблестели. Она вырвала флягу, в три глотка выпила всю ртуть до дна и ради приличия скривилась.

— Ну ты даешь, тетушка! Даже я так бы не смог! — поразился начальник телохранителей.

— У меня было трудное детство! Меня никто не любил и приходилось заботиться о себе самой, — Требуха всхипнула и вытерла нос рукавом.

Пуп сочувственно закивал:

— Я тоже мог рассчитывать только на себя. Отец и старшие братья меня колотили, а мать то жалела, то била.

Продолжая вспоминать детство и жалеть себя, оба фаворита обнялись и, пошатываясь, поплелись на кухню реактора. По пути Требуха ловко поймала за ухо пытавшегося прошмыгнуть поваренка Дрызга и, выкрутив ему ухо так, что тот взвизгнул, потребовала:

— А ну, малец, тащи нам жареных ворон, овцу, да еще ведро с бензином!

— Где я вам всё достану? — завопил Дрызг.

— А нам по барабану! Доставай где хочешь! Не то мы тебя самого сожрем! — мрачно добавил Пуп.

На кухне толстуха вытащила из-за печки старшего повара Хапчика, который недавно продал на сторону два окорока и теперь прятал в укромном уголке кусочек реакторного стержня.

— Такой-сякой, отвечай, почему утром котлеты были невкусные? Опять фарш украл? — потребовала у него отчета Требуха.

— Ничего я не крал! Кошка попалась худая! — оправдывался Хапчик.

— Никак не хотела в мясорубку лезть! — добавил Дрызг, потирая распухшее ухо.

Пока приближенные рыскали по кухне и заглядывали в дальние котлы, подозревая, что именно там повара прячут лакомые кусочки, карлики Чпок, Кука, Жлоб, Цыкающий Зуб и Оболдуй с завистью смотрели через окно, как пирует начальство, и пускали слюни.

Тем временем в тронном зале Нытик шепотом спрашивал Королеву:

— Вы когда-нибудь слышали о сокровищах Черного пирата?

— Сокровища Черного пирата? Что ты о них знаешь? — в голосе Рыжей Карлы появилась хрипотца, а зрачки сузились, как у злой кошки.

Об этом кладе на Мутатерриториях много сотен лет ходила таинственная легенда. Рассказывали, что пират, живший в XVII веке, собирал свои сокровища несколько десятилетий, нападая на четырехпалубном стапятидесятипушечном фрегате “Фортуна” на торговые суда, направлявшиеся из Америки в Европу.

Трудно представить, сколько золота, драгоценных камней и жемчужин удалось захватить пирату и сколько обстрелянных ядрами “Фортуны” кораблей отправилось на дно, получив пробоину ниже ватерлинии. Но мало ли на свете удачливых пиратов, героев и полководцев! История давно бы забыла о морском разбойнике и его сокровищах, если бы однажды Черный пират не взял на абордаж небольшую исследовательскую шхуну.

Пираты были разочарованы. В ее трюмах не было ни золота, ни дорогого груза, который можно было продать на Ямайке, только глиняные черепки и части разбитых мраморных статуй. И еще на корме стояли два больших колокола, опускавшиеся за борт на цепях.

В надежде, что это спасет им жизнь, матросы шхуны сообщили, что незадолго до нападения им удалось отыскать на океанском дне затонувший остров — Атлантиду. Черного пирата не интересовали затонувшие острова, но в каюте капитана он нашел древний бронзовый меч в ножнах, гравированных магическими знаками. Матросы утвержали, что меч волшебный и наделяет того, кто им владеет, властью и силой.

Пират не очень-то в это поверил и вскоре, спрятав свои сокровища на одном из необитаемых островов, зарыл вместе с ними и найденный меч.

О том, что Меч-кладенец действительно существует, Рыжая Карла слышала от бабки-колдуньи; о нем же неоднократно упоминалось в волшебных книгах. Больше всего на свете Королеве карликов хотелось заполучить его в свои руки, и, когда Нытик упомянул о сокровищах, она сразу вспомнила связанные с ними легенды.

— Что ты знаешь о сокровищах Черного пирата? И не вздумай обмануть меня, шпион! — повторила Рыжая Карла, уже не в силах сдержать нетерпение.

— Я нашел старинную карту, повелительница. Она была в бутылке, а бутылка лежала в песке высохшего затона, того самого, который соединяет пролив с океаном.

— Как ты очутился в высохшем затоне? Туда же нужно бежать целый день! — удивилась Королева.

— Я искал ракушки, Ваше Величество, — объяснил Нытик. — Вы знаете, я их собираю. В затоне встречаются иногда очень красивые. Если приложить к ракушке ухо, то она гудит вот так: “У-у-у!”

Рыжая Карла расхохоталась. Ей показалось забавным, что неутомимый охотник за чужими тайнами, способный исподтишка всадить в спину половинку ножниц, готов целую ночь и день провести в пути, чтобы услышать, как шумит океан в ракушке.

— Я отошел подальше от берега и стал разгребать песок. В этом месте он образует небольшой холм, там когда-то была коса. Я давно заметил, что если раскапывать песок рядом с косой, можно найти много интересных...

— Ракушек! — перебила его Королева.

— Ну да, ракушек, — смутился Нытик. — Но они почему-то не попадались, хоть я вырыл глубокую яму. Я уже решил копать в другом месте, но нащупал что-то продолговатое и вытащил из песка бутылку странной формы. Представьте, Королева: большая стеклянная бутылка, снаружи обтянутая серебряной сеткой, с широким четырехугольным горлышком. Совсем не похожа на те, которых полно на свалке.

— Без подробностей! Мое терпение на исходе! — рассердилась Рыжая Карла.

Но без подробностей сообщение утрачивало для Нытика всякий смысл. Он затараторил в три раза быстрее:

— Горлышко бутылки было закупорено плотным слоем воска и сургуча. Естественно, повелительница, мне стало любопытно. Я снял сургуч, очистил воск и вытащил карту, совершенно сухую, несмотря на то, что бутылка долго провела в воде.

— Откуда ты знаешь, что это была карта Черного пирата? Мало ли на свете других корсаров, прятавших клады!

— По эмблеме. У него была особенная эмблема: скелет, виселица и пушка. И эти три знака изображены на карте и на серебряной сетке.

— Не врешь?

— Чтоб мне никогда в жизни не есть гуталин и не пить жидкость для мытья посуды! — поклялся главный шпион.

— Дай карту, я хочу взглянуть! — Карла требовательно протянула руку.

Нытик открыл висевшую на поясе сумку и извлек неровный, пожелтевший от времени кусок пергамента. Сгорая от нетерпения, Королева выдернула у него карту. На краю пергамента она увидела оттиснутую эмблему: скелет, виселицу и пушку — и почувствовала сухость во рту. Те же самые символы были и в магических книгах — значит, карта настоящая, а не подделка, как она решила вначале.

На карте был изображен похожий на спящего кота скалистый остров, у правого берега которого был начерчен жирный красный крест. Слева от острова шел столбик чисел, и Рыжая Карла предположила, что это координаты по широте и долготе. Внизу корявым почерком было нацарапано несколько строк на неизвестном языке. Порывшись пару часов в словарях, запыленные тома которых хранились в ящике под троном, Королева смогла перевести надпись на русский язык. Вот что она гласила:

«ДА СМИЛУЮТСЯ НАД НАМИ НЕБЕСА! НАС ПРЕСЛЕДУЮТ ТРИ ФРЕГАТА И КАНОНЕРКА. ПОЛОВИНА ЭКИПАЖА ПОГИБЛА, ФОК-МАЧТА СБИТА, ЯДРА И ПОРОХ ЗАКОНЧИЛИСЬ. ЧУВСТВУЮ, ЧТО ЭТОТ БОЙ СТАНЕТ ДЛЯ НАС ПОСЛЕДНИМ, НО СПУСКАТЬ ФЛАГ НЕ БУДЕМ. ЛУЧШЕ СО СЛАВОЙ ПОГИБНУТЬ В СРАЖЕНИИ, ЧЕМ ЗАКОНЧИТЬ ЖИЗНЬ НА ВИСЕЛИЦЕ.

ЧТОБЫ НЕ УНЕСТИ ТАЙНУ С СОБОЙ В МОГИЛУ, Я БРОСАЮ В ВОЛНЫ ЭТУ БУТЫЛКУ.

МЫ СПРЯТАЛИ СОКРОВИЩА НА ОСТРОВЕ СЛОМАННОЙ МАЧТЫ. ИЩИТЕ ПОД КОРНЯМИ СТАРОЙ СОСНЫ НА ЮГО-ЗАПАДЕ ОСТРОВА.

ЕСЛИ НЕ ХОТИТЕ, ЧТОБЫ МЫ ВОЗНЕНАВИДЕЛИ ВАС, ПОМОЛИТЕСЬ О НАШИХ ГРЕШНЫХ ДУШАХ.

КРАСНЫЙ ПИРАТ, ФРЕГАТ “ФОРТУНА”, 14 ФЕВРАЛЯ ГОД 1602.»

Пока Карла переводила, Нытик неподвижно стоял рядом и не отрывал взгляда от повелительницы. Неграмотному шпиону казалось, что она занимается ворожбой, складывая слова из таинственных значков и отыскивая их значение в магических книгах.

Королева сидела напротив окна, и свет золотил ее густые рыжие волосы, образуя вокруг головы желтый полукруг в то время, как лицо оставалось в тени. Когда ей долго не удавалось найти нужное слово, Карла, раздражаясь, вырывала из словаря несколько страниц и, скомкав, швыряла их на пол. Если бы лобастики увидели, что она делает, то заявили бы, что Королева не в своем уме, если ведет себя так варварски и расшвыривается вкусняшками.

Наконец, осознав смысл написанного, повелительница карликов вскочила, выхватила кинжал и, подняв его к небу, торжественно провозгласила:

— Клянусь своей бабушкой, рыжей колдуньей, если мне удастся найти Меч-кладенец, я расквитаюсь с врагами, покорю Лес и стану единственной властительницей Мутатерриторий! Шерстюш, лобастиков, крыланов — всех порабощу!

— А я, повелительница? Вы приблизите меня к себе? Сделаете своей правой рукой? — Нытик, волнуясь, наклонился к лицу Карлы. Та брезгливо поморщилась и оттолкнула его:

— Не дыши на меня! Ты чистишь зубы, после того, как пьешь отраву для тараканов?

— Не чищу, но я их каждую подпиливаю, иначе они вырастают такие длинные, что рот не закрывается! — признался шпион.

Но Королева не обратила на его слова никакого внимания. Она разглядывала карту, перебирая шерсть любимой собаки Нерпы, вбежавшей в зал. Заметив, что мешает повелительнице, Нытик незаметно попятился к двери, но Карла остановила его властным движением руки:

— Завтра к восходу солнца будь готов!

— Готов-то я всегда готов, но к чему? — осторожно поинтересовался Нытик.

— Мы отправляемся за сокровищами Черного пирата. На этот раз, предчувствую, нас ожидает удача! Вскоре черепа врагов будут на остриях наших копий! Главное сейчас — добраться до океана и найти корабль.

— Значит, мы — пиратский экипаж, а вы — наша капитанша! Хи-хи! — подобострастно сказал шпион.

— Ступай, Нытик! Сегодня у тебя будет много дел. Распорядись заготовить в дорогу провизию, выгреби все запасы: возможно, нам придется провести в пути несколько месяцев. Возьми побольше кусочков реакторного стрежня, чтобы не было недостатка в радиации. Не хочу, чтоб мои подданные болели. Далее — отправишься в оружейную и отберешь лучшие доспехи и оружие: мечи, копья, штурмовой арбалет, метательные ножи и кнуты с крючьями. Все запомнил?

— Да, повелительница!

— Выполняй! И помни, за лишнее взыску не будет, но если в пути что-нибудь понадобится, и окажется, что ты забыл это взять, тогда тебе придется самому в это превратиться... Чего дрожишь, тупица?

Нытик представил, что в дороге Королеве потребуется, допустим, кувалда, которой у них не будет, и повелительница станет забивать сваи его головой, и зубы у бедняги громко застучали от страха.

Отослав главного шпиона, Рыжая Карла расстелила на полу подробную географическую карту, заботливо подклеенную в вытершихся местах прозрачной пленкой, и, сопоставив долготу и широту, отметила карандашом точку в Тихом океане. То, что это было очень далеко от Мутатерриторий, озадачило Королеву, но не уменьшило ее желания завладеть сокровищем. Она не собиралась отступать, и любые препятствия на пути к достижению цели лишь разжигали ее азарт.

“Это на другом конце Земли! Жаль, нельзя взять Герцога. Без больших доз радиации он быстро окочурится,” — подумала повелительница карликов.

Черный Герцог — огромная летучая мышь-мутант — служившая Карле для полетов, боялся солнечного света и охотился по ночам. Днем он обычно висел на чердаке головой вниз, а в безлунные ночи бесшумно скользил над Мутатерриториями, выискивая добычу.

Решив, что главное выступить в поход, а в дальнейшем обстоятельства подскажут, Королева прилегла на медвежью шкуру и сразу уснула. Утро вечера мудренее — было ее принципом. Карла умела мгновенно засыпать и моментально просыпаться, быстро освобождаться от забот и стремительно в них погружаться — неоценимая способность, которой должны быть наделены все, кто хочет участвовать в длинном марафоне под названием “власть”. Карле снился бронзовый Меч-кладенец и его ножны с магическими символами. Они шевелились, как змеи, и было в них что-то угрожающее.

Королева спала, а верная Нерпа, насторожив уши, охраняла ее сон. Изредка, когда со двора реактора доносилось разудалое пение Пупа и Требухи: “Жили у бабуси два трехногих гуся — ик! Один красный, другой синий — два трехногих гуся — ик!” — шерсть на загривке красноглазой собаки напрягались и что-то внутри ее начинало клокотать. Фавориты не подозревали, что завтра им предстоит дальнее путешествие, иначе предпочли бы завалиться спать.