ГЛАВА 4.

ПОД ПИРАТСКИМ ФЛАГОМ

Вот научусь плавать, и стану грозой морей!

Тогда берегитесь, сухопутные крысы!

Рыжая Карла

Королева проснулась ночью от мысли, что у нее нет соответствующего костюма. Для Карлы, как для любой красивой женщины, одна эта мысль была невыносима. Если уж становиться пиратом и искать клад, то наряд должен быть подобающий! Она представила, что кто-нибудь нарисует ее парадный портрет, на котором она будет без тельняшки, и настроение у нее испортилось.

Неожиданно Королеву что-то укололо в спину. Повелительница вскочила с кровати и толкнула ее ногой:

— Эй, Пуп, из тебя пружины торчат! Более неудобным матрасом ты не мог стать?

— Можно попробовать, — спросонья хрипло сказал начальник телохранителей и превратился в пружинный матрас производства фабрики бытовой мебели города Ухоковыревска.

Рыжая Карла бесцеремонно растолкала вернувшихся в свой истинный вид Требуху и учительницу Грымзу и заставила их шить пиратское платье.

— Я его так представляю: сверху — облегающая тельняшка, а снизу короткая кожаная юбка. И чтобы был просторный теплый плащ, который будет меня согревать на капитанском мостике во время штормов! — распорядилась она.

Требуха и Грымза, щурясь со сна, дружно взялись за иголки, и вскоре перед Карлой лежал готовый наряд. Королева придирчиво осмотрела его, примерила, взглянула на свое отражение в большой начищенной до блеска сковороде, которую притащил повар Хапчик, и осталась довольна.

— Ух вы, мои мегерочки! Какие умницы! Дайте я вас расцелую! — она звучно чмокнула портних, сплюнула в костер и отправила обеих карлиц спать.

Самой ей ложиться не хотелось, и она присела у огня, поглаживая Нерпу. Слышно было, как в темноте перекликаются часовые и потрескивают сучья в костре. Карла прилегла на сухую траву и стала смотреть на почти закатившуюся красную луну, которую любила намного больше солнца.

Глядя в ночное небо, Королева подумала, что Черный Герцог сейчас, должно быть, возвращается с ночной охоты. Огромная летучая мышь знает, что совсем скоро вдогонку луне с другой стороны неба покажется солнце, и его лучи будут резать Герцогу глаза.

Дамский угодник Кука, стоявший на часах, чтобы не заснуть, достал из кармана пачку сигарет и откинул крышку большим пальцем.

— Ты слышал, что курить вредно? — зевнув, поинтересовалась Карла.

— Я и не курю, — возразил тот и сделал головой движение, будто стряхивал каплю с кончика носа.

— А сигареты тебе зачем?

— Чтобы их есть! Вот смотрите! — Кука молодцевато проглотил две сигареты вместе с фильтрами, облизнулся и занюхал рукавом. Обычно на простодушных реакторных дам это производило впечатление лихого гусарства, и они падали обольстителю в объятия.

Но Королева лишь брезгливо покосилась на него и отошла. Она была карлицей лишь наполовину и не могла привыкнуть ко многим привычкам своих подданных.

Наступил тот предутренний час, когда солнце и луна на короткое время встречаются на небе, и в одну из таких минут, случайно взглянув вверх, Королева увидела между двумя светилами третье и не поверила своим глазам.

Большой белый круг быстро приближался со стороны Леса. Некоторое время Карла ошеломленно вглядывалась в него, пока не поняла, что это воздушный шар с подвязанной под ним корзиной.

Шар летел невысоко над землей, и повелительница карликов сумела рассмотреть выглядывающую из корзины круглую веселую мордочку своего давнишнего врага Бормоглотика.

Рядом с кошачьим мутантиком показалась голова Отелло. Высоколобый интеллектуал пожирал справочник по химии и, явно дразня Королеву, напевал старинную песню:

Потому что, потому что мы пилоты!

Небо наш, небо наш родимый дом!

Первым делом, первым делом самолеты,

Ну а девушки, а девушки — потом!

Всего несколько мгновений понадобились Рыжей Карле, чтобы все понять. Мутантики наверняка проведали о кладе пирата, выудив эти сведения из голов ее туповатых подданных, в которых наглые телепаты-лобастики рылись, как в мусорных ведрах.

— Тревога! К оружию! Куда смотрит стража? Искупаю остолопов! — завопила Королева, пинками расталкивая спящих подданных.

Воздушный шар с мутантиками был уже над их лагерем, всего в каких-нибудь десяти метрах.

— Сбейте его, идиоты! Немедленно сбейте! Да не меня, а шар! — орала Карла своим бестолковым солдатам.

Она швырнула в шар метательный кинжал, но не смогла добросить и, описав полукруг, он упал в траву.

Реакторные воины вскочили и стали метать в шар копья и дроты. Некоторые вонзались в днище корзины, но большая часть не долетала или пролетала мимо цели.

— Эй, недотепы! Выпишите себе очки! Таким воинам, как вы, семерым дохлого крота не одолеть! Как сказал бы Вильям Шекспир, мазила он и в Африке не станет снайпером!” — издевался Отелло, показывая карликам язык.

Но, как оказалось, дразнил он врагов напрасно.

— Тащите осадный арбалет! Живее шевелитесь, рохли! — закричала Рыжая Карла.

Оболдуй, Жлоб и Цыкающий Зуб вытащили из колесницы огромный арбалет, когда-то похищенный из исторического музея. Он был так велик и тяжел, что его можно было перевозить лишь на колеснице, а переносить вдвоем или втроем. Карлики установили громоздкое оружие на деревянный помост; Цыкающий Зуб зарядил арбалет тяжелой стрелой с гарпунным наконечником, к которой был привязан канат, а Оболдуй стал быстро вращать колесо, натягивая тетиву из бычьих жил.

— Пли! Сбейте их! — завопила Карла.

Нацелив арбалет на пролетавший шар с мутантиками, Жлоб нажал на спусковую пружину. Натянутая до предела тетива, звякнув, распрямилась, и огромная стрела, вмиг преодолев расстояние, впилась в корзину с мутантиками, пронзив ее.

Путешественники почувствовали сильнейший удар. Им бы не поздоровилось, если бы стрела не застряла в мешке с песком. От удара друзья повалились друг на друга.

— Нас загарпунькали! Кошмарики! — закричал Хорошист, прижимая к себе дочь.

— Не фрякай меня, папусик! Я не люблю, когда меня фрякают! — отбивалась Бубнилка.

— Хватайте канат! Лезьте к ним! Не дайте улететь! — кричала обрадованноая Карла.

Бешеный Блюм и Собачий Хвост вцепились в привязанный к стреле канат и, повиснув на нем, стали карабкаться к шару. Трюша, выглянув из корзины, с ужасом увидела, что в зубах у карликов зажаты кинжалы, а для чего они им, было ясно и без объяснений.

— Прикончите мутантов! Сбросьте мне сверху их головы! — кровожадно вопила Рыжая Королева.

Опытные воины, ловко перебирая мощными, как у горилл, руками, быстро карабкались по канату. Первым лез Блюм, за ним, отстав совсем немного, Собачий Хвост.

Мутантики понимали: чтобы спастись, нужно во что бы то ни стало избавиться от каната, привязанного к гарпуну, но тот был сплетен из стальных жил, а такой трос просто не перережешь.

— Папа! Бормоглот! Сделайте что-нибудь! — взмолилась Трюша.

— Спокуха, Трюха! Выключи кипятильник! Пупырь, давай сбросим балластные мешки!

Вытащив из кармана перочинный нож, кошачий мутантик свесился из корзины и перерезал веревку, удерживающую мешок с песком. Тяжеленный мешок полетел вниз, оглушил Бешеного Блюма и сшиб его с каната.

— Лови его! Разобьется дурак, где еще такого найдешь? — завопила Карла. Она имела в виду Блюма, но Пуп отчего-то решил, что Королева говорит о мешке.

— Ловлю, Ваше Величество! Ловлю! — выставив руки, начальник телохранителей помчался перехватывать разогнавшийся с высоты пятидесятикилограммовый мешок. Это было так же глупо, как ловить сачком для бабочек разбушевавшегося носорога. Раздался шлепок, и мешок вдавил Пупа в землю, а на мешок шлепнулся оглушенный Блюм.

— Что молчишь, Пуп, поймал, что ли? — нетерпеливо крикнула Королева, не понимавшая, куда подевался начальник ее телохранителей.

Не снижая темпа, Бормоглотик один за другим обрезал веревки с мешками, устроив метавшимся внизу карликам настоящую бомбардировку. Собачий Хвост надеялся проникнуть в корзину незамеченным, но Пупырь надел ему на голову пустой бумажный пакет, а Трюша укусила карлика за палец руки, которой он вцепился в борт корзины. С воплем ослепленный вождь полетел вниз, свалившись на руки тетушки Требухи, которая принялась укачивать его как маленького, приговаривая: “Утю-утю-утю-тю!”

“Какой он хорошенький! Похож на небритого младенчика! Даже не пойму чего мне хочется больше, выйти за него замуж или усыновить?” — размышляла толстуха, любуясь Собачим Хвостом.

Избавившись от мешков балласта, воздушный шар стремительно набрал высоту, а усилившийся ветер погнал его к океану так быстро, что реакторные воины, помчавшиеся за ним на самокатах и велосипедах, вскоре значительно отстали и прекратили погоню.

Рыжая Карла клокотала так, что казалось, брызни на нее, вода закипела бы и испарилась, словно попала на раскаленную сковороду.

— Идиоты! Остолопы! Болваны! В порошок всех сотру! — орала Королева.

Из-под мешка выбрался слегка приплюснутый начальник телохранителей Пуп. От удара в голове у него что-то временно сместилось, и он то и дело хихикал.

— Что смеешься? Вели запрягать собак! Не позволю мутантам опередить меня! — едва сдерживаясь, приказала Рыжая Карла.

— Хи-хи! Будет сделано, Королева! Хи-хи! — и Пуп поплелся исполнять приказание.

Пока карлики ловили красноглазых собак и впрягали их в колесницу, повелительница немного успокоилась. Со знанием дела она вгляделась в размытый восход и потемневшее небо и неожиданно улыбнулась:

— Погода меняется. Опыт мне подсказывает, к вечеру будет вихрь, самый сильный из всех, которые я видела! Старый шар разорвет в клочья, а их зашвырнет в океан! Хоть им и удалось ускользнуть, на мутантиках можно ставить крест.

Не прошло и четверти часа, как сборы были завершены, и реакторное войско с удвоенной энергией устремилось вперед. Впереди всех, подгоняя собак ударами бича, неслась Королева.

— Нужно позаботиться, чтобы когда начнется вихрь, мы были подальше от этих мест! — поделилась она опасениями с Требухой.

Чутье не обмануло Рыжую Карлу. Часам к трем дня ветер прекратился, и наступило полное затишье. Но это мирное спокойствие было обманчивым: несколько минут спустя небо потеменело и съежилось, затянутое неизвестно откуда взявшимися серыми тучами. Все замерло в ожидании чего-то грозного и неведомого.

Но до того, как завыл вихрь, Королева прискакала на вершину холма и, натянув поводья, остановила колесницу. С возвышения она увидела океан, огромный, могучий, спокойный, лениво вздымавший седые валы. Но было ясно, что спокойствие водной стихии временное: стоит ей разбушеваться, никакой силе в мире ее не удержать.

Требуха с ужасом смотрела на океан, охваченная животным страхом. При одной мысли, что им придется плыть по нему, ей хотелось превратиться в камень и не двигаться с места.

Королева вскоре отвернулась от океана, зная, что ей и так предстоит близко с ним познакомиться. Она разглядела большой деревянный сарай, стоявший в небольшой бухте. Не дожидаясь, пока подтянется ее уставшее войско, Карла направила колесницу к сараю. Дверь была заперта на цепь, но подъехавший следом за королевой Бешеный Блюм одним ударом булавы сшиб ее.

Едва Королева, Требуха и старый вождь шагнули внутрь, как по крыше забарабанили крупные капли дождя.

— Вот и буря! Несладко придется мутантикам! — усмехнулась Карла.

Внезапно вихрь поднял песок до самых небес, и по берегу, сметая все на своем пути, промчался ураган.

Он чуть изменил направление, красноглазые собаки завыли, вместе с колесницами их оторвало от земли, и они оказались затянуты в круговорот урагана. Бешеный Блюм и Королева мигом лишились средств передвижения, не успев сообразить, как это произошло. Некоторое время спустя из тучи на песок свалился массивный канализационный люк, являвшийся колесом повозки Карлы, а собак, визжащих от ужаса, несколько часов спустя забросило в лесную чащу на севере Мутатерриторий. Из всех псов с Королевой осталась только Нерпа, вбежавшая в сарай за хозяйкой.

— Наши песики! — закричала Требуха, вцепившаяся в дощатую дверь, хотя ураган уже пронесся.

— Нашла о чем вспомнить! Скажи спасибо, что сами целы остались! — мрачно сказал Блюм.

Ураган стих так же внезапно, как возник, и вскоре к сараю стали собираться обожженные карлики, не успевшие укрыться от проливного дождя. Последним появился начальник телохранителей, к удивлению Королевы, совершенно сухой. В руке он держал большой зонтик, который, когда Пуп бросил его на землю, превратился в стонавшего Кукиша — известного подхалима.

Не обращая внимание на жалобы и нытье подданых, Карла отошла вглубь сарая, где чуть раньше разглядела огромный темный силуэт. Она отогнула брезент, которым была покрыта громада, и увидела деревянный просмоленый борт небольшого двухпалубного брига.

Когда перед Королевой возник корабль, она почувствовала, как замерло ее сердце, а потом ощутила толчок — верное и безошибочное предчувствие удачи! Не прошло двух дней, как она покинула Мутатерритории, а судьба, слегка подразнив мелкими неприятностями, уже улыбнулась ей. Недаром бабушка-колдунья утверждала, что Карла родилась под счастливой звездой! Найти сохранившийся парусник на океанском побережье и притом сразу — разве это не удача?

— Хвост! Пуп! Выволакивайте его из сарая, я хочу все осмотреть! — нетерпеливо приказала Королева.

По команде дюжина крепких карликов налегла на бриг со всех сторон, они сопели, хрипели, но не могли сдвинуть с места вросший в песок корабль. Видя, что ее подданные зашли в тупик, Карла приказала Оболдую, Кукишу, Глюку и Чпоку превратиться в бревна и велела подкопать песок, чтобы подложить их под днище корабля. По настилу из бревен карлики легко выкатили бриг из сарая, протащили его по берегу и остановили в нескольких метрах от начала ведущего к океану канала[4].

— Дяденька, зачем нужна эта штука? — спросил Кукиш у Глюка. Он только что перестал быть бревном и озабоченно ощупывал бока, проверяя, все ли ребра целы.

— Ясно зачем, по окияну плавать! — проворчал Глюк.

Кукиш с ужасом уставился на ревущую в отдалении громаду:

— По окияну плавать будем? Так ведь он же мокрый!

— А ты как хотел? Привыкай, братец! Это тебе не в бассейне с керосином бултыхаться! — захохотал старший карлик, вспомнив забавный случай, когда Кукиш прыгнул с семиметровой вышки в бассейн и только в полете сообразил, что он пустой.

Глюк достал фляжку со ртутью и отхлебнул из нее. Почувствовав, как по всему телу разливается химическое тепло, карлик крякнул. Он напряг бицепс, и русалка, вытатуированная у него на руке, хитро подмигнула правым глазом.

Жлоб с кинжалом в зубах вскарабкался на борт, разрезал брезент, и перед карликами предстал отлично сохранившийся деревянный бриг с двумя мачтами, рулевой кабиной, камбузом, кают-компанией и вместительным трюмом.

Осмотрев корабль сверху донизу, Королева осталась довольна его состоянием. Доски были целыми и крепкими, а в трюме она нашла свернутые паруса, крепившиеся к мачте канатами и блоками. Кроме того Карла выяснила, что на случай безветренной погоды у парусника есть двигатель, находящийся на корме. Правда, борта брига нужно было дополнительно просмолить, но несколько бочек со смолой хранились в том же сарае.

Целый день и часть ночи карлики провозились с бригом, готовя его к спуску на воду. Наконец все было готово.

— Осталось придумать ему название, разбить о борт бутылку шампанского и отправиться в плавание, — сказала Рыжая Карла.

— Как насчет “Грозы морей”? — предложил Пуп.

Королева покачала головой:

— Скучновато.

—“Кладоискатель”?

— Плохо. Это не название для пиратского корабля!

Карла вгляделась в океан, от которого их отделяла лишь небольшая бухта. Нос брига, весь его хищный силуэт был обращен к горизонту, а обе мачты, пока без парусов, подрагивали, словно кораблю не терпелось бросить вызов волнам. Внезапно повелительница карликов поняла, на кого похож корабль, и название нашлось само собой.

— Мы назовем мой бриг -“Медуза”! — уверенно сказала она, окунула кисть в краску  и большими буквами вывела название на свежепросмоленном борту.

— Поднять флаг! — скомандовала Королева, и на мачту взвился черный пиратский стяг со скрещенными костями и оскаленным черепом. Кости и череп были нарисованы светящейся в темноте краской, потому казались особенно зловещими.

По традиции, которую припомнила Рыжая Карла, начальник телохранителей Пуп разбил о борт “Медузы” бутылку шампанского. Затем, троекратно прокричав “ура!”, карлики разом налегли, и бриг с громким всплеском съехал по бревнам в канал. Форватер в этом месте был углублен, и “Медуза”, благодаря отливу, благополучно вышла в океан и подняла паруса.

Зная, что вода вызывает у ее подданных ужас и оставляет ожоги, их повелительница велела всем натереться мазью, приготовленной по рецепту ее бабушки. Снадобье включало гусиный жир, вазелин, мазут и крем для обуви, разведенные на скипидаре, и делало кожу карликов нечувствительной к океанским брызгам.

Ветер был попутным. Не прошло и трех часов, как берег скрылся, и Карла не могла различить его даже в мощный морской бинокль, обнаруженный в капитанской каюте.

Бриг изобиловал приятными находками. В кают-компании нашли сундук с одеждой моряков, и вскоре карлики стали похожи на настоящий пиратский экипаж.

Повар Хапчик нашел белый колпак, заткнул за пояс разделочный нож и превратился в кока, а поварята Дрызг и Бум — один с половником, другой с вилкой, похожей на трезубец морского бога Посейдона — его помощниками.

Бешеный Блюм вдел в ухо золотую серьгу, натянул тельняшку, а изощренно ругаться учить его было не надо. Едва взглянув на него, Карла назначила его боцманом. Действительно, лучшего боцмана было не найти. В Блюме пробудилась наследственная память, и он лихо покрикивал на остальных: “Поднять брамселя! Право на борт! Чего копаетесь, лопни моя селезенка? Шевелись, рулевой! Хотите пойти на дно к спрутам, поросячьи дети?”

Очевидно, кто-то из предков Бешеного Блюма был настоящим морским волком, и это проявлялось в каждом его окрике.

Собачий Хвост, надевший белую форму с погонами, стал вторым помощником капитана, а Пуп — первым. Капитаном же, или точнее, капитаншей назначила себя Рыжая Карла. Экипаж немедленно дал ей прозвище “капитан Карлуха”, которое держалось от Королевы в тайне, хотя на самом деле она все знала и даже была польщена.

Вжившись в роль боцмана, Блюм разворчался, что женщинам на корабле не место, они приносят несчастье, и пригрозил Требухе вышвырнуть ее за борт, но толстая карлица так встряхнула его за шиворот, что ноги старого вождя оторвались от палубы, а тельняшка треснула по шву.

— Где ты тут женщину увидел? Мы не женщины, мы дамы! Смотри, как бы тебе самому за бортом не оказаться! Вот сообщу кому надо! — пригрозила она, и боцман, вспомнивший вдруг, что на корабле, кроме Требухи, еще две дамы — Карла и учительница Грымза, поспешно ретировался.

Собачий Хвост увидел на носу брига вырезанную из дерева русалку, удивительно похожую на Рыжую Карлу, и засмеялся.

— Чего хохочешь? — крикнула с мостика Королева, успевшая прочитать его мысли.

— Э-мю-э-э... Муравей за шиворот заполз, — соврал Хвост.

— Предупреди своего муравья, если он еще раз заползет, скормлю рыбам вас обоих! — пригрозила повелительница.

Карла стояла на капитанском мостике и пыталась освоиться с корабельным компасом. Держа курс на осторов Сломанной Мачты, “Медуза” шла по ветру. Киль разрезал носом волны, а под ним была океанская бездна.

ГЛАВА 5.

МУТАНТИКИ ТЕРПЯТ БЕДСТВИЕ

Жизнь — штука сложная. Сейчас

 ты летчик, а через минуту — водолаз.

Отелло

Ураган налетел на шар внезапно, точно коршун на утку. Если карликов он зацепил лишь краем и сразу умчался, унеся лишь собак, то воздушный шар с мутантиками оказался в его эпицентре. В небе, где не было ни сараев, ни деревьев, ни камней, друзья оказались беззащитными перед яростью стихии. Шар угодил в вихрь, и его завертело, как на карусели.

— Сдувалкодрыги! Вопишки, караулки! — закричал Хорошист.

Не удержавшись на ногах, шерстюши и лобастики упали на дно корзины. Ураган играл их шаром, как кот забавляется клубком ниток, то отпуская его, то вновь набрасываясь. Корзину болтало, и мутантики, вцепившиеся друг в друга и в борта, перестали понимать, где небо, где земля.

— Бормоглот, спускай воздух! Надо садиться, а то нам кранты! — перекрикивая шум ветра, заорал Отелло в ухо кошачьему мутантику.

Хоть момент был неподходящий — выл ураган, хлестал дождь, он заметил, что Бормоглотик улыбнулся.

— Ты из корзины выглядывал? — поинтересовался кошачий мутантик.

— А что? — не понял лобастик.

— Если бы выглянул, то понял, что мы над океаном!

— Значит, воздух нельзя выпустить? Похоже, нас ожидает “Девятый вал” с картины Айвазовского!

— Вот именно. Сдуем шар — мигом окажемся в воде! Посмотри сюда! — Бормоглотик показал на большую щель в борту корзины, через которую видны были клокочущие океанские волны.

— А если вернуться? — растерялся Отелло.

— Ты как маленький! Как мы вернемся? Шары летают по ветру, а он дует от берега. Я боюсь, как бы ураган не потащил нас за собой, — терпеливо объяснил мутантик.

Словно подслушав их разговор, вихрь вдруг подхватил шар и, вращая, понес с неимоверной скоростью. Друзья теперь полностью зависели от него, как от прихоти огромного чудовища. Стоит урагану теснее сжать кольцо своих объятий, как шар лопнет, а они погибнут.

Не теряя надежды, Пупырь и Бормоглотик проверяли крепления корзины, а лобастики безуспешно старались определить, куда их сносит. Хлестал дождь, выл ураган, налетали шквальные порывы ветра, и путешественники все меньше верили, что выберутся из этого кошмара живыми.

— Пап, а мне что делать? — Трюша уцепилась отцу за руку.

Пупырь, воюющий с креплениями корзины, повернулся к ней и ободряюще улыбнулся:

— Тебе доверяется самая ответственная часть дела!

— Какая? — нос у Трюши польщенно замерцал.

— Не путаться под ногами и не задавать дурацких вопросов! — отрезал ее отец, и обиженной девушке осталось лишь успокаивать Бубнилку, излучавшую испуг на всех телепатоволнах.

— Друзьядриги мои дихлофосовые, на случайник, если мы отбросим копыта, простите мне все мои языкочесалки, мешалки и болталки! — взмолился Хорошист, когда ураган временно затих.

— Ладно, так и быть. Прощаем, но при условии, если действительно погибнем, — поразмыслив, примирительно проворчал Отелло.

— А если останемся в живых? Это я так говорю, в порядке гипотезы? — поинтересовался дедушка Умник.

— Тогда Хорошист и дальше будет болтать и мешать! Уж я-то этого типчика знаю! Мы с ним еще в одной детской кроватке лежали, а он тогда мне уже настроение портил! — сказал мрачный лобастик и, чтобы не умирать на голодный желудок, стал дожевывать Орфографический словарь русского языка.

Свирепый вихрь плясал на поверхности океана, поднимая столбы воды и взбаламучивая океан до самого дна. Вокруг шара проносились водоросли, диковинные океанские рыбы, ракушки, в то время как шар с корзиной чудом оставался неподвижным. Бубнилка, завороженная необъяснимым зрелищем, смотрела на происходящее, не чувствуя страха.

Одна из раковин прыгнула девочке в ладонь, и малышка крепко ее сжала. Раковина была небольшой, с маленькими, словно просверленными дырочками. Хотя момент был неподходящим, Бубнилка подула в нее, и раковина издала еле слышный мелодичный свист, напоминающий звук флейты.

— Консервная ты моя, нашла время для дуделок! — Хорошист с нежностью обнял дочку.

Позабавившись вдоволь, ураган сжалился над мутантиками и, словно мальчишка, отфутболивший ногой мяч, отшвырнул воздушный шар.

Не успели путешественники сказать с облегчением “уф” и возблагодарить небеса, спасшие их от гибели, как внезапно услышали свистящий звук. Из широкой дыры в оболочке шара с шипением выходил воздух. Дыра была не так велика, чтобы он вышел сразу, но было невозможно накрыть ее брезентом.

— Все накрылось медным тазом! Где тут в утопленники записывают? — переполошился Хорошист.

— О, небо мрачное Аида, о вы, подземные цари! Внемлите ж, как мне надоел этот тупица! — трагически завопил Отелло, тряся брата за плечо.

— Чего оралки устроил? Сейчас как фигакнемся, тут и твой Шекспир ничего не скажет! — возмутился Хорошист.

Брат покосился на него и стал быстро жевать странички словаря.

Корзина быстро снижалась, приближаясь к океанским волнам. Единственное, что успели сделать Бормоглотик и Пупырь — немного замедлить падение, перерезав канаты, удерживавшие мешки с балластом. Мутантики почувствовали шлепок об воду, а сверху огромным белым куполом их накрыла выпустившая воздух оболочка шара. К счастью, корзина была герметичной и не пошла ко дну, а осталась на плаву, как спасательный плот. Очевидно, создавая ее, констукторы предусмотрели, что их детище может упасть в море или океан.

— Поезд дальше не идет! Просьба освободить вагоны! — сказал Бормоглотик, выуживая эту фразу из глубин своей памяти, где она хранилась вместе с другой информацией, большей части которой мутантик не знал применения.

— Рожденный ползать летать не может! Вот и долетались! “Полные кранты!”, как сказал бы Вильям Шекспир! — проворчал Отелло, отодвигая мешавший купол.

Удостоверившись, что океан спокоен и, решив, что если они все же утонут, то не сразу, флегматик уселся на борт и стал подкрепляться страницами из словаря.

— Не подавишься? — резко спросил Пупырь, которому, как философу и мыслителю, было неприятно, когда при нем портили хорошие книги.

— Шправочная литература — шамая питательная! Ем и щувствую, как наполняюсь умом и щообразительностью, — с набитым ртом ответил Отелло.

Поглядев, с каким аппетитом дядя Отелло уписывает энциклопедию, Бубнилка соблазнилась и сама отъела страничку, но взрослая книга показалась ей невкусной.

— Папусик, а книжечек с картинками у нас нет? — вкрадчиво спросила она.

Порывшись в рюкзаке, Хорошист протянул Бубнилке две детские книжки. Сравнив их на вкус, дочка остановилась на “Дракончике Пыхалке” Дмитрия Емца и с удовольствием съела две первых главы, а переплет отдала дедушке Умнику, который, хоть давно был без зубов, любил на досуге пожевать плотный картон, размочив его в постном масле или в воде.

Мутантики старались бодриться, но понимали, что оказались в сложной ситуации. Ураган занес их неизвестно куда и забросил далеко от берегов. Пока океан спокоен, корзина держится на плаву, но стоит подуть ветру, как их ненадежное пристанище перевернется, и путешественники отправятся на дно.

— Дедусик, а кто живет в океане? — спросила Бубнилка.

В надежде на подсказку Умник быстро поискал ответ в головах других мутантиков и сказал:

— Видишь ли, внучка... Э-э... В океане живут медузики.

— Медузики? А они не страшные?

— Нет, не страшные! — заверил ее дед.

Бубнилка задумалась, наморщила носик, посмотрела куда-то вдаль и снова спросила:

— Дедусик, а дедусик! У медузиков бывают острые плавники?

Рыться в собственных мозгах Умнику было лень, поэтому телепат вновь навестил головы своих соседей и произнес важно:

— У медузиков нет плавников! Странно, что ты не знаешь таких элементарных вещей!

— Нет, есть! — упрямо заявила Бубнилка.

— А ты откуда знаешь?

— К нам плывет медузиха с плавниками! Я потому и спрашивала, что хотела узнать, кто это? — Бубнилка, едва достававшая носом до края корзины, подпрыгнула и показала куда-то пальцем.

Отелло с сомнением взглянул в ту сторону, но вдруг вытаращил глаза и завопил:

— Акула! Там акула! “Мы приглашены на обед в качестве главного блюда!”, как сказал бы Шекспир.

И все увидели острый треугольный плавник, приближающийся к ним. Чуть позади него вода пенилась от ударов мощного хвоста, а голова хищницы, подобно огромному тарану, была направлена в борт корзины.

По мере того, как страшная рыба подплывала, путешественники получили возможность разглядеть ее в достаточно прозрачной воде. Акулы Мутаокеана, в который несколько столетий назад интенсивно сбрасывались радиоактивные отходы и куда хлестала нефть из треснувших танкеров, были намного крупнее своих сородичей. Они имели белые полоски на спине и дополнительную пару передних плавников. Их длинные пасти со множеством зубов напоминали огромные мясорубки, вырваться из которых можно было лишь в виде фарша.

Приближающаяся акула была столь велика, что могла одним ударом хвоста опрокинуть корзину и проглотить любого из мутантиков. Друзьям казалось, что она так и поступит, но около корзины хищница свернула и стала описывать суживающиеся круги.

Хоть добыча была близко, нападать она не спешила. Жизненный опыт научил ее, что Мутаокеан полон неожиданных опасностей и даже кажущийся безвредным противник, если его недооценить, может доставить неприятности. Как-то, еще совсем молодой, акула атаковала электрического ската, показавшегося ей легкой жертвой, и получила сильный удар током. Этот случай она запомнила на всю жизнь. С тех пор, сталкиваясь с чем-нибудь незнакомым, акула была осторожна и подозрительна.

— Она, наверное, рассматривает нас и думает: “Какие они вкусняшки!” Сейчас лопалку открою и снямкаю! — предположил Хорошист.

Подтверждая его слова, акула нырнула и подплыла под корзиной, зацепив плавником ее дно. Трюша и Бубнилка вскрикнули, а Бормоглотик схватил копье, хотя понимал, что такое жалкое оружие только разозлит хищницу.

Дедушка Умник сжал руками виски и постарался произвести на свет фантом невиданного океанского чудовища. Он создавал одного за другим: ужасных китов и драконов, извергающих пламя, но акула больше доверяла осязанию. К тому же «монстры» Умника лопались, едва на них попадали брызги от ударов ее хвоста.

Наконец, присмотревшись к добыче, акула решила напасть. Разинув пасть, она бросилась на корзину. Надеясь отпугнуть хищницу, Бормоглотик метнул в нее копье. Оно скользнуло по рыбьему боку, но не оставило на нем и царапины. Акула щелкнула зубами, и сильно толкнув корзину головой, вцепилась в днище.

Пупырь и Трюша сразу стали невидимыми, а положение спас Отелло, который, не растерявшись, огрел рыбу по голове недоеденным энциклопедическим словарем. Когда же слегка оглушенная собранными воедино знаниями человечества, акула приоткрыла пасть, Хорошист, как противотанковую гранату, метнул в нее бутылку с раствором цианистого калия, который Пупырь порой любил хлебнуть перед сном.

— Только не мою бутылочку! Что ты наделал? Это же вандализм! — жалобно крикнув философ.

— Ага, схлопотала плавалка! Нямкало раззявила! Вот тебе! — в порыве негодования Хорошист сорвал с себя ботинок и бросил в морду хищницы.

Цианистый калий — страшнейший яд для всего живого, кроме наших мутантиков. Он обжег акуле глотку и парализовал ее движения. Десять секунд спустя рыбина уже плавала животом кверху, лишь слегка конвульсивно дергая хвостом.

Видя, что хищница мертва, и решив, что это его заслуга, Отелло торжествующе потряс энциклопедией.

— Вот она — польза фундаментальных знаний! Как я ее ошарашил мудростью веков! — воскликнул он... и отправил в рот еще несколько страничек.

— Это не твой словарь, а мой ботинок! В этом ботинке был мой знаменитый окаменевший носок, который я не стирал двенадцать лет с того дня, как нашел его в мусорном контейнере! — заспорил с братом Хорошист.

— Вот и отлично! Снимай второй ботинок! Он тебе сейчас понадобится! — Отелло ехидно показал рукой справа по борту, где из воды поднималась струйка пузырей.

— Папусик, смотри, какой-то мумрик фрюкает! — завопила Бубнилка.

Из океана показался заросший водорослями перископ подводной лодки, а потом высокая рубка. Люк откинулся, и из него высунулся старик с длинной седой бородой:

— Привет, смельчаки! Я Нептун! Добро пожаловать на “Водолаз”!